– Каков мой статус? Судя по тому положению, в котором я нахожусь, я – обвиняемая? В каком преступлении?
– Вы свидетель обвинения и обязаны дать показания!
– А кто обвиняемый?
– Данная информация является государственной тайной и не подлежит разглашению. Вы обязаны отвечать на вопросы, и все!
Интересно, да? Я должна дать показания против неизвестно кого. И что мне делать? Вопросы же пошли один за другим и касались всего, начиная от моего появления в лаборатории Михаила Петровича. Вскоре мне стало понятно, к чему они клонят: хотят обвинить людей из нашего филиала конторы в организации нападения на город. Это уж слишком! Особенно обвинять команду Хаука!
Потом вопросы плавно перешли к событиям в Эмторе: о чем говорили физики, как мне удалось вернуться и откуда Лаки знал, что включается установка? Намеки пошли уже на команду Тихона, что тоже было бредом. И, наконец, они дошли до основной темы – того самого «кейса».
– Вы уверены, что правильно поняли назначение прибора? Что именно вам сказали?
– Что прибор находится в спящем режиме и активизируется при изменении фона пространства, посылая сигнал, по которому люди, как мне дали понять, являющиеся коллегами тех, кто пришел ко мне, выйдут на установку и отключат ее, не допустив сдвига пространства.
– Вы уверены, что говорили именно с сотрудниками конторы?
– Мне это давали понять.
– Какому филиалу они принадлежали? Вашему? Отделению в Эмторе?
– Я их не знаю, скорее всего, они сотрудники одного из головных филиалов, вели себя очень высокомерно, были в дорогих костюмах; обычные сотрудники так не одеваются, зарплаты не хватит.
– Вы уверены, что прибор должен был дать сигнал при включении установки?
– И он, и медальон-маячок, который просили постоянно носить с собой.
– И где этот медальон?
– Откуда я знаю? Когда я оказалась здесь, на мне не было ни одной моей вещи, а до того, как я потеряла сознание, он был при мне. Так что вопрос к вашим людям.
– Вы уверены, что Аркадий Счастливцев не забрал его у вас?
– Уверена!
– Потому что он ваш… друг?
– Потому что он мой друг! Без подтекста!
– Вы уверены, что Аркадий Счастливцев не притрагивался к нему при передаче вам, как вы его называете, маячка?
– Уверена!
– Вы уверены, что Аркадий Счастливцев не прикасался к основному прибору, установленному в вашей квартире?
– При мне – точно нет! Он вообще в другом углу комнаты находился.
– Вы уверены, что поняли правильно: прибор должен был не только анализировать фон, но и стать «маячком» при включении установки?
– Маячком для тех, кто должен был помочь.
– Кто должен был помочь в данном случае?
– Этого мне не сказали.
– Вы не спрашивали, каким образом прибор передаст сигнал в наш мир? Как люди смогут оказать вам помощь? У вас не возник вопрос, насколько своевременно придет помощь, учитывая разницу в течении времени в наших мирах?
– Я не физик и не разбираюсь в подобных вопросах.
– Вас не удивило присутствие Аркадия Счастливцева?
– Нет, он параллельщик, работающий в конторе и хорошо со мной знакомый. Что тут странного? Все, наоборот, логично.
– Вы понимаете, что ваше молчание, утаивание важных обстоятельств, намеренное искажение фактов – преступление?
– Я говорю то, что знаю!
– Вы понимаете, что можете рассматриваться как соучастница преступления?
– Какого? – Я отвечала уже «на автомате». Они это поняли и, решив, видимо, что я дошла до нужного состояния, снова подняли вчерашний вопрос:
– Если вы уверены, что сотрудники конторы непричастны к преступлениям, и что прибор, находящийся сейчас в вашей квартире, создан именно для вызова помощи в случае нападения исконников в вашем мире, то почему мешаете правосудию изучить его и доказать правоту своих слов?
– Не мешаю, но обязана вернуть его лично, под роспись. Вдруг там какая-нибудь накладка возникнет, и вы обвините меня?
– О каких накладках вы говорите? – Следователи напоминали два заводных автомата, адвокат все так же молчал.
– Да хотя бы квартиру в мое отсутствие ограбят. Я здесь уже несколько дней. Или мои родители станут меня искать и найдут прибор? Вот как мне его дали под роспись, так и верну – под роспись.
– Вы понимаете, что не являетесь гражданкой нашей страны, а также официально признанным лицом без гражданства и в данном случае находитесь вне защиты законов? В ваших интересах пойти нам навстречу, тогда вы получите соответствующую медицинскую помощь и вернетесь к себе. В противном случае вам предъявят обвинение в соучастии в заговоре, незаконном пересечении границы и еще нескольких серьезных преступлениях.
Адвокат промолчал и на это. Я, закрыв глаза – они опять заболели от неприятного искусственного света, – попыталась рассмеяться:
– Вы противоречите себе. Если у меня нет прав, то вы спокойно можете забрать свой «кейс», а вы требуете моего разрешения. Значит, кое-какие права у меня есть. К тому же параллельщик по закону не может после попадания в ваш мир быть привлечен к ответственности за пересечение границы и нахождение без документов. Мой статус параллельщика не подлежит сомнению, все данные обо мне находятся в конторе, я имею постоянное гражданство. Ну а ваши обвинения – пусть суд решает, в чем и насколько я виновата.
– Все сведения о вас аннулированы после вашего исчезновения из Эмтора, ваше положение параллельщика необходимо заново подтверждать. Пока вы – никто.
– Что вам надо, а? – Я совсем выбилась из сил.
– Разрешение на изъятие прибора и правдивые показания.
– Я вам говорю то, что знаю. Разрешение – когда смогу передать прибор, заберете. Сейчас я сама ложку в руках не могу удержать, не то что встать с кровати. Я устала, мне плохо.
– Вы понимаете, что отказ от дачи показаний считается преступлением?
Я, не дослушав, «отключилась», но практически сразу пришла в себя от противного запаха нашатыря. В голове все так же гудело.
– Вы очнулись? – Один из следователей проследил, как медсестра вышла из комнаты, и встал. – На сегодня допрос окончен. Подпишите протокол.
Я с трудом сфокусировалась на протянутых мне листах бумаги, исписанных плохо читаемым, почти как у меня почерком. Взяла ручку и… аккуратно вписала внизу: «С протоколом не ознакомлена. Изымать любые предметы из моей квартиры запрещаю». Ну и подпись. Следователь поморщился:
– Ваше решение. Но оно, как и любое действие, имеет свои последствия для вас и для вашего… друга. До свиданья.
Они вышли, и я позволила себе снова «отключиться».
– Ната, ты почему не ела? – Лаки встревоженно будил меня. – Как ты себя чувствуешь?
Я открыла глаза. Все тот же свет, серые стены, белое, в голубизну, лицо Лаки.
– Устала, заснула…
– И эта скотина тебя не разбудила ни на обед, ни на полдник?!
Я повернула голову. На железном столике стояли две миски с супом, две – со вторым, две кружки с чаем и лежали два серых, неаппетитных пирожка. Лаки, едва держась на ногах от усталости, все же нашел
