Я читал произведения, в которых люди утверждают, что ИИ заслуживает юридических прав, однако, сосредоточившись на крупном философском вопросе, истории эти приглаживают обыденную реальность. Сходным образом фильмы всегда показывают любовь в романтическом свете, в то время как в долгосрочной перспективе любить также означает решать финансовые проблемы и собирать грязное белье с пола. И потому, хотя признание юридических прав ИИ станет важным шагом, не меньшее значение имеют усилия, которые люди вкладывают в личные отношения с ИИ.
И даже если нам плевать на их права, есть еще одна причина относиться к разумным машинам с уважением. Необязательно считать, что обученные находить бомбы собаки заслуживают права голоса, чтобы понимать: не следует их обижать. Даже если вас волнует только то, насколько хорошо они умеют отыскивать бомбы, в ваших интересах обращаться с ними лучшим образом. И вне зависимости от того, в какой роли мы хотим видеть ИИ – работников, возлюбленных или домашних питомцев, – думаю, они справятся лучше, если в ходе обучения найдутся люди, которые будут о них заботиться.
В заключение позвольте процитировать Молли Глосс, которая в своем выступлении рассказала о том, какое влияние оказало материнство на ее писательскую карьеру. Воспитывая ребенка, сказала она, «ты неизбежно ежедневно сталкиваешься с весьма сложными вопросами: что такое любовь и откуда она берется? Почему в мире есть зло, и боль, и утраты? Где найти достоинство и терпимость? Кто у власти и почему? Какой лучший способ решить конфликт?» Если мы хотим доверить ИИ серьезную ответственность, ему нужно знать ответы на эти вопросы. Этого нельзя добиться, загрузив в память компьютера труды Канта; для этого потребуется аналог правильного родительского воспитания.
Запатентованная автоматическая няня дейсиОбычно я не в состоянии написать рассказ на заданную тему, но в редких случаях мне это удается. Джефф Вандермеер редактировал антологию, посвященную выставкам воображаемых артефактов: художники должны были нарисовать эти артефакты, а писатели – сочинить к ним описание. Художник Грег Броудмор предложил идею «автоматической няни», «машины-субробота, созданной для присмотра за младенцами», и мне эта тема понравилась.
Психолог-бихевиорист Б. Ф. Скиннер придумал специальную колыбель для своей дочери. Согласно живучему мифу, ее психика была искалечена, и она покончила с собой. Это не соответствует действительности; она выросла здоровой и счастливой. С другой стороны, вспомним психолога Джона Б. Уотсона, который считается основателем бихевиоризма. «Когда вам захочется приласкать своего ребенка, не забывайте, что материнская любовь – опасный инструмент», – говорил он родителям – и под его влиянием сформировались взгляды на воспитание детей первой половины двадцатого века. Он верил, что действует в интересах ребенка, но все его собственные дети в зрелом возрасте страдали депрессией и неоднократно пытались покончить с собой, причем один в этом преуспел.
Истина факта, истина чувстваВ конце 1990-х я присутствовал на презентации о будущем персональных компьютеров, и докладчик сказал, что однажды мы сможем вести постоянную видеозапись всех мгновений нашей жизни. Это было смелое заявление – в те времена место на жестком диске стоило слишком дорого, чтобы хранить видео, – но я осознал его правоту: в конце концов мы сможем записывать все. И хотя я не знал, какую форму это примет, я не сомневался, что влияние на человеческую психику окажется колоссальным. Разумом мы понимаем, что наши воспоминания неточны, но редко сталкиваемся с этими неточностями. Что с нами произойдет, если мы обзаведемся поистине точной памятью?
Раз в несколько лет я возвращался к этому вопросу и размышлял о нем, но так и не собрался сочинить об этом рассказ. Биографы красноречиво писали о ненадежности воспоминаний, и я не хотел повторять их слова. Затем я прочел «Устность и грамотность» Уолтера Онга, книгу о воздействии письменности на устные культуры; хотя некоторые из его наиболее категоричных утверждений с тех пор были поставлены под сомнение, мне эта книга по-прежнему кажется откровением. Она подсказала мне, что можно провести параллель между последним случаем, когда технология изменила наши когнитивные способности, и следующим.
Великое безмолвиеНа самом деле, есть два произведения под названием «Великое безмолвие», но лишь одно подходит для этого сборника. Я хочу разъяснить ситуацию.
В 2011 году я участвовал в конференции под названием «Построить мост через пропасть», целью которой было активизировать диалог между искусством и наукой. Среди участников была Дженнифер Аллора, член дуэта художников Аллора и Кальсадилья. Я совершенно не был знаком с их произведениями – смесью перформанса, скульптуры и звука, – но меня заворожил рассказ Дженнифер об идеях, с которыми они работают.
В 2014 году Дженнифер связалась со мной по поводу возможного сотрудничества с ней и ее напарником Гильермо. Они хотели создать полиэкранную видеоинсталляцию, посвященную антропоморфизму, технологии и связи между человеческим и нечеловеческими мирами. Они собирались наложить друг на друга запись с радиотелескопа в Аресибо и запись с исчезающими пуэрториканскими попугаями, живущими в соседнем лесу, и просили меня сочинить текст для субтитров, которые будут идти на третьем экране, – притчу, рассказываемую одним из попугаев, «разновидность межвидового перевода». Я сомневался, не только потому, что не имел опыта работы с видеоискусством, но и потому, что не пишу притчи. Однако после того как они показали мне предварительные записи, я решил попробовать, и в последующие недели мы обсуждали глоссолалию и вымирание языков.
Получившаяся видеоинсталляция «Великое безмолвие» была представлена в филадельфийской Мастерской и музее материалов на выставке работ Аллоры и Кальсадильи. Должен признать, увидев готовое произведение, я пожалел о принятом ранее решении. Дженнифер и Гильермо приглашали меня лично посетить обсерваторию Аресибо, но я отказался, потому что не счел это необходимым для написания текста. Увидев запись из Аресибо на огромном экране, я огорчился, что не сказал «да».
В 2015 году Дженнифер и Гильермо попросили написать статью для спецвыпуска журнала искусств e-flux в рамках пятьдесят шестой Венецианской биеннале, и они предложили опубликовать текст из нашей совместной работы. Я не задумывал его как отдельное произведение, но получилось весьма неплохо, даже вне изначального контекста. Вот так появился рассказ «Великое безмолвие».
ОмфалТо, что мы сейчас называем младоземельным креационизмом, раньше считалось здравым смыслом; до начала XVII века бытовало мнение, что мир сотворен совсем недавно. Однако, начав более тщательно изучать окружающий мир, естествоиспытатели обнаружили свидетельства, поставившие эту гипотезу под сомнение. Последние четыре сотни лет свидетельства эти множились и подкрепляли друг друга, полностью и неоспоримо опровергнув гипотезу. Я задумался, на что был бы похож мир, в котором эта гипотеза подтвердилась?
Некоторые особенности было нетрудно представить: деревья без годичных колец, черепа без швов. Но когда я перешел к ночному небу, вопрос
