Он аккуратно уложил ленту в торбу, чтобы на той не появилось никаких уродливых зацепок и покинул стены имения. Всё равно тут никого не было, а шататься без дела он не любил, к тому же надо было кое-кого навестить.
Поднявшись на холм возле дома, вампир прикрыл глаза, призывая ворона, что следил за Аминой. Птица прилетела быстро, села на согнутый локоть и внимательно посмотрела в глаза вампира. Разговор был недолгим, едва слышимым и неуловимым для любого другого. Ворон чётко указал, где находилась девушка. Отпустив помощника, Регис спрятался за раскидистый дуб и растворился всполохом тумана.
Винодельня Кастельдаччиа раньше была богатым местом. Выгоревшая земля пепельным цветом обрамляла небольшую и явно покинутую усадьбу, чёрные узловатые обрубки виноградников уродовали и без того мрачное место. Если бы не голубое небо и клонящееся к закату солнце, постепенно окрашивающее легкие перистые облака в яркие цвета, Амина бы подумала, что оказалась в Тени.
Она осторожно открыла ворота, ведущие в имение. Они отворились легко, но с жутким скрежетом, а на землю осыпалась штукатурка. Девушка поспешила отойти, поскольку тяжёлая створка могла запросто её придавить, если сорвётся с петель окончательно. Она услышала от патрульных гвардейцев, что это место стараются обойти стороной, уж слишком жутко тут патрулировать. И как бы странно ни было. Именно этот разговор и заставил прийти сюда.
После того, как выяснилось, что Регис вампир что-то внутри перевернулось. Она привыкла считать их монстрами, которым нужна только кровь, они интересовались людьми только в качестве выпивки и средством пропитания. Но выстраиваемый годами образ кровожадного существа рушился под напором пережитого, увиденного, узнанного.
Эмоции страха и жути переплелись с чувствами неверия и возмущения. Чесались руки, нужно было выпустить пар в драке, но идти в трактир, бухать до зелёных чертей, а потом выбивать зубы наглым вонючим мужланам, решившим воспользоваться её пьяным состоянием, не хотелось совершенно. Будет стыдно и перед собой и перед Цири, да и Геральта подставлять не было желания, хоть он её жутко бесил.
На раскидистом дубе висел истлевший костяк, богатую одежду на нём давно изорвали птицы, что постепенно поедали труп. Неподалёку лежали ещё два, один явно принадлежал взрослому человеку, второй ребёнку, скорее всего подростку. Вот на них одежды практически не было, да и лежали они в странной позе, с раскинутыми руками и ногами. Девушка думала, что тут явно могут обитать призраки, баргесты, сколопендроморфы, хоть что-нибудь на чём можно выплеснуть бурлящие эмоции. Но, к несчастью, ведьмак, похоже, и здесь постарался.
Приставленная к дому лестница протестующее скрипнула под весом взбирающейся девушки. Амина запоздало подумала, что так глупо переломать себе ноги будет ещё позорнее, чем выбить парочке пьянчуг зубы или отбить яйца. С крыши открывался всё тот же унылый вид выжженной земли с ровными рядами кривых и обугленных саженцев винограда.
Она села на конек дома, вытащила из волос заколку, которую так хотела подарить Цири. Опустошение, злость и обида на саму себя всколыхнулись в душе. Под позолоченной краской скрывалась обычная вещь, стоившая от силы пару крон, а она потратила весь свой заработок. Недостаток общения с подобными личностями сыграл свою роль.
Она мало была здесь, в родном мире, он вызвал у неё неприятные воспоминания и чувство постоянной опасности. Амина солгала, сказав, что ищет встречи с тем вампиром, причинившем ей боль. На самом деле она жутко его боялась и, если судьба и правда сведёт их, то девушка не знала как себя вести и что делать. Шея отозвалась фантомной ноющей болью. Интересно, а какой бы на вкус её кровь оказалась для Региса?
При воспоминании о нём кольнуло где-то в груди, а заколка едва не выпала из ослабевшей ладони. Маски. Все носят маски. Вот что он имел ввиду, когда говорил о них. Торба с травами, чтобы отбивать запах и не тревожить животных. Ремесло травника и алхимика, чтобы люди относились к нему с должными толиками уважения и страха. Житьё на старом заброшенном кладбище, дабы случайный путник не забрёл к нему. Эксцентричный, но знающий и воспитанный мужчина, которого будут просить о помощи и не задавать лишних вопросов. Идеальная маскировка.
На раскидистое засохшее дерево сел ворон и принялся деловито чистить перья. Его совершенно не смущал болтающийся в петле костяк, его больше интересовали копошащиеся в ней насекомые.
– Конструкция довольно хлипкая, я бы не стал на ней сидеть, – услышала Амина знакомый голос.
Девушка рефлекторно вскинулась, готовясь вытащить клинок и отбиваться. Регис стоял неподалёку, как обычно держась за ремень торбы на груди. Порезанный рукав кафтана был аккуратно зашит, будто там и не было дыры. Он был расслаблен, дружелюбен и спокоен, впрочем, как и всегда. Интересно, он, правда, никогда не волнуется настолько сильно, или же это выработанные для его маски черты?
– Я сказала, чтобы ты не смел ко мне приближаться или твоей тактичности на это не хватает? – зло спросила она.
Ей в этот момент овладели довольно странные и противоречивые чувства. Страх, что годами сидел внутри, всколыхнулся, ледяными когтями царапая нутро и заставляя мелко дрожать. С другой стороны, она настолько привыкла к нему… Что греха таить, ей нравились их редкие беседы, насыщенные беззлобной иронией и сарказмом. Среди бурлящего хаоса он казался островком спокойствия, монолитом, который не могло разрушить время. Потому наряду со страхом, она испытывала и радость от его присутствия, хотя теперь прекрасно понимала, кто перед ней стоит.
– Мне уйти? – прямо спросил он.
Амина собрала волосы в пучок, скрепила заколкой и отвернулась от Региса не в силах сказать ни «да» ни «нет». И, что было удивительно для самой себя, она оправдывала его, не получалось у неё видеть в нём чудовище.
Вампир сел подле, но на расстоянии вытянутой руки, завёл торбу за спину и сцепил пальцы. Девушка обратила внимание, что его ногти довольно длинные и треугольные. Как только раньше не замечала это? Наверное, потому что в нём, если не присматриваться, просто не было ничего странного. Люди старались подчёркивать свою индивидуальность тем или иным способом – экстравагантными причёсками, вызывающими татуировками, безвкусными украшениями. Или, если не могли что-то сделать с внешностью, то вырабатывали какие-то привычки, особенности, что отличало их от других. Человек хочет запомниться, быть не
