– Но ты…
– Да, раньше я был таким, каким ты представляешь себе. Безжалостным, страшным и не знающим о людях ровным счётом ничего, кроме вкуса их крови. И этот разговор мне до жути напоминает тот, который состоялся у меня с Геральтом, когда он обнаружил меня в лагере своей дружины уже после того, как все узнали кто я на самом деле. Прошлое есть у всех. Его можно стыдиться, им можно ужасаться или восхищаться, но главное то, что есть в настоящем. Я не станут убеждать тебя, что не пью крови и не смотрю на тебя как на ходячую бутылку со спиртом.
На этих словах Амина внимательно на него посмотрела, она уже не знала, что ему говорить, да и смысла в беседе не осталось. Она хотела видеть в нём чудовище, монстра, который в любой момент кинется на неё, прижмёт к стене, дереву или земле и вопьётся в шею. Хотела… И не могла.
– За всё это могут сказать только мои дела и поступки, а какие из них делать выводы – решать только тебе. Быть ли дальше в плену своих давних страхов, постараться с ними справиться, пересмотреть свою картину мира или же изменить мнение – выбор за тобой. Я лишь хотел прояснить ситуацию, чтобы потом не было проблем, ведь мы противостоим могущественному магу. А дрязги, ссоры и затаённая злоба будут мешать нам сосредоточиться на борьбе с ним.
– Скажи просто, что хочешь помочь своим друзьям, – сделала она последнюю попытку огрызнуться на него.
– Как раз сейчас я этим и занимаюсь, – он легко улыбнулся ей, пропустив мимо ушей её злой тон.
Он не винил её за такую реакцию, всецело понимал. Он уже пережил чувство беспомощности и ледяного страха, что, вполне вероятно, не сможет сам восстановиться после того, как Вильгефорц превратил его в лужицу расплавленной плоти. И если бы не Детлафф с его порывистостью, упрямством и желанием помочь любому попавшему в беду собрату, он мог остаться в замке Стигга навсегда.
– Здесь слишком мрачно и наводит на жуткие мысли. Пойдём отсюда, – предложил он ей.
Амина скатилась по крыше и мягко приземлилась на ноги, Регис усмехнулся и упал чернильной каплей за её спиной. Девушка дёрнулась и попросила:
– Давай только без ярких фокусов, ладно? – она постаралась это сделать как можно спокойнее, но всё равно сердце испуганно застучало в груди. – Я ещё не привыкла.
– Хорошо, не буду. В любом случае, нам потом лучше разделиться. Не хотелось бы отвечать на вопросы бравых гвардейцев о том, что мы делаем на разорённом винограднике. С учётом возросшей активности банды, нас могут и попросить проехать с ними на строящуюся заставу. Очень вежливо, но очень настойчиво.
Девушка не удержалась и засмеялась. Напряжение, разрядами молний скользившее между ними, спало. Амина снова увидела того невыносимо болтливого, но очень милого лекаря.
– Знаешь, – она улыбнулась, скрещивая руки на груди. – Вот кем бы ты ни был – вампиром или человеком – ты всё равно остаёшься жутким словоблудом.
– Рад, что хоть в чём-то я остаюсь постоянным, – со смешком в голосе, сказал ей Регис и они покинули это жуткое поместье.
Солнце оставило за собой лишь узкую ярко-алую полоску, похожую на свежую кровь, погружая Туссент в темноту ночи. Вот только разделяться Амине и Регису не пришлось. Ворон, чёрной тенью закружился над их головами и требовательно закаркал, опускаясь на подставленную вампиром руку.
Птица забила крыльями и зашлась заливистым и сбивчивым лаем, как уставший гонец сообщает срочные новости с фронта или передаёт послание из ставки.
– Что случилось? – спросила Амина, заметив напряжение на лице Региса.
– Он увидел недалеко открытый портал, в Лесах Кароберты, – сказал он, отпуская птицу.
– Сандро?
– Нет, оттуда с криком вылетел вампир, надо с ним разобраться, пока он не набрёл на кого-то.
– Я с тобой! – решительно сказала она.
– Это может быть опасно.
– Эй, я, между прочим, полгода зарабатывала убийством чудовищ вместе с Цири, – она возмущённо скрестила руки на груди. – Так что думаю, вдвоём мы справимся.
– И почему мне везёт на столь упрямых особ? Но не время разговаривать, – он растворился фиолетовой дымкой и полетел по мосту.
Хорошо, что на нём никого не было, и никто не видел этого странного перевоплощения. Амина бросилась следом, проваливаясь в тени.
Катакан принюхивался, стараясь уловить малейший запах крови. Сидеть на цепи, в ошейнике, что рвал и калечил шею, было невыносимо, чувствовать отвратительный запах и вкус зелий, что вливали в горло.
Голод. Он затуманивал разум, заставляя забыть об осторожности, тело истощённое долгим воздержанием и отравленное эликсирами плохо слушалось. Поначалу эти отвратительные субстанции просто обжигали нутро, потом гасили жажду крови, но она возвращалась и с удвоенной силой давила на мозг. И с каждым разом ему вливали всё большую дозу, пока вампир не начал ощущать онемение.
Конечности переставали слушаться, а инстинкты брали верх. И вот он услышал сердце, оно так маняще билось, спокойное мерное биение сводило с ума. Катакан низко зарычал, и, вместо того, чтобы тихо подобраться к жертве, побежал сквозь бурелом, ломая кустарники, разбивая трухлявые деревья, спотыкаясь о торчащие корни.
Только кровь! Только она сейчас важна! Утолить голод, заглушить боль, сделать это как угодно, лишь бы вновь вернуть разум и очистить измученное ядами тело. Он не сразу понял, что заставило его отпрянуть. Мелькнула фигура худощавого мужчины, в которой он не сразу различил высшего собрата. Сердце его билось медленнее, а знакомый запах едва различался из-за сильного аромата трав. Рядом возникла ещё одна фигура, и от неё пошёл упоительный сладковатый запах свежей молодой крови.
– Остановись! – услышал он голос вампира. –Тебе нужна помощь!
– Нужна! – проскрипел катакан и кинулся на стоящую неподалёку девушку.
Он был уверен, что старший собрат полностью одобрит его действия, ведь знает, что такое жажда.
Добыча исчезла из рук, а в спину вонзились когти. Опустив взгляд, вампир увидел, как пять колотых ран стремительно заживают. Нет! Такого быть не может! Как можно защищать добычу?
– Остановись! – снова приказал тот искаженным шипящим голосом.
– Дай мне её! И тогда всё закончится! – прошипел катакан, чувствуя, что впадает в неконтролируемую ярость.
Жажда заволакивала сознание, гасила последние проблески разума, всё
