Вскоре вся семья, за исключением Альбуса, приступила к застолью — мясо было мягким и буквально таяло на языке, рис хорошо проварился, картофель тихо похрустывал во рту, а куски рыбы проглатывались едва ли не с костями. Том, нагло пользуясь ситуацией, таки утащил большую половину маслин в свою тарелку, а потом устроил негласное соревнование с Джеймсом по поеданию жаркого. Беллатриса наслаждалась тушеной капустой, попробовала осторожно стянуть себе один горшочек из-под надзора бдительных братьев, но потерпела полное фиаско. Гарри лишь раз отпил из своего стакана огневиски и сейчас неспешно поедал ягоды винограда, а Лили думала, как бы захватить в свой плен еще один кусок мяса, ведь для этого надо было тянуться через заветный предмет спора Джея и Тома. Неспешные разговоры на совершенно разные темы, перетекающие одна в другую, иногда вызывали взрыв смеха, а иногда и укоризненные возгласы Гарри. Дети по очереди рассказывали по третьему кругу о своих успехах и восторженно делились розыгрышами, которые устраивали своим факультетам, а глава семьи только и успевал глотать воздуха, для нового приступа хохота над проделками изобретательных «мародеров». Чуть позже, после коллективной уборки кухни, волшебники такой же дружной компанией «ограбили» Сладкое королевство и с удовольствием зависли на просмотре какого-то маггловского фильма ужасов. В конечном итоге, Гарри и Джеймс завились хохотом, когда из-за угла выпрыгивал очередной неправдоподобный монстр, Беллатриса и Том старательно раскритиковывали актеров, а Лили время от времени испуганно жалась к теплому боку отца от резких звуков. Поскольку у одного небезызвестного главного аврора завтра был выходной, компания позволила себе засидеться допоздна и попросту уснуть на полу и не самом удобном диване. Беллатриса удобно развалилась поверх Тома, который в свою очередь, уткнулся носом в подушку и никак не реагировал на внешние раздражители, Лили примостила голову на подлокотнике, свернувшись калачиком и уперевшись ногами в бедро отца, а сам Гарри полулежал на Джеймсе, но тот особо и не возражал. Сон все никак не хотел приходить к юному гриффиндорцу, поэтому он лишь поудобнее подтянул на себя отца и по старой привычке зарылся в любимые жесткие волосы.
Джеймс был счастлив. В груди разливались неуместное удовольствие от столь выгодного положения и обжигающая радость. В кои-то веки он мог позволить себе немного больше наяву, зная, насколько крепко спит отец. Сначала парень осторожно стянул с него очки и не без труда отлеветировал их на ближайший столик без помощи палочки, а затем все еще побаиваясь, провел по гладко выбритой щеке. Кончики пальцев тут же закололо от небольшого стихийного всплеска магии, сердце начало биться в сумасшедшем темпе, словно желая разорвать тугую клетку ребер и выбраться наружу. В горле резко пересохло, а кровь сама по себе ударила в голову. Джеймс чувствовал, как стремительно краснеет. Такой шанс мог выпасть лишь раз в жизни, и он не собирался его упускать. Джеймс облизал потрескавшиеся губы, чуть наклонился и замер всего в нескольких миллиметрах от желанной цели — ресницы Гарри чуть дрогнули. Молодой человек судорожно сглотнул и поспешно отстранился. Напряжение мгновенно сковало тело, а руки одеревенели, карие глаза судорожно бегали по комнате в поисках вещи, за которую можно было зацепиться взглядом, а внезапно взбунтовавшаяся магия слабой, но весьма ощутимой волной прокатилась по залу.
— У тебя не было стихийных выбросов с двенадцати лет, — с тихим, чуть хриплым смешком, лениво открывая яркие зеленые глаза, сказал Гарри и тут же спешно добавил: — Не суетись, Джей, разбудишь Лили, а я, в попытках тебя поймать, — Тома и Трис.
— Ты не спал, — с глухим отчаянием прошептал молодой человек и, как ни странно, покорно замер неловкой статуей. В его голосе слишком отчетливо сквозило обвинение и легкая, почти детская обида на своеобразную отцовскую шутку. Джеймсу было безумно стыдно; хотелось судорожно вскочить, лишь бы вырваться из плена поразительной зелени и аппарировать куда-нибудь далеко, где главный аврор не нашел бы его. В Азкабан, например. Если глава семьи и додумался бы искать старшего сына там, то только через пару лет.
— Прости, — без всякого раскаяния обронил мужчина и осторожно сполз к юноше на колени, ноги пришлось аккуратно переложить так, чтобы у Лилз все еще была нормальная опора. Волшебник напротив старался смотреть куда угодно, только не на Гарри, руки его нервно дернулись, но тут же легли на обивку дивана. Поттер нахмурился — из-за отсутствия очков он видел образ сына сквозь легкую дымку, но и без этого он мог с точностью сказать, что маг сейчас активно пытался сделать вид, что он не делал ничего криминального. — Джеймс, посмотри на меня, — ласково позвал аврор, но испуганный отпрыск продолжать сверлить дырку в давно погасшем экране телевизора. — Упрямец.
Мужчина чуть приподнялся на локте, уверенно схватил левой рукой затылок глупого, стеснительного мальчишки и с силой дернул на себя. Джеймс тихо охнул и послушно нагнулся, следуя за властной рукой.
— Еще скажи, что стесняешься после того, что натворил в прошлый раз, — глумливо пропел Гарри, а волшебник над ним, казалось окаменел. Поттер готов был поспорить, что сейчас глаза Джея судорожно бегали по его лицу, а рот изумленно приоткрыт. — Ты что, серьезно? Думал, это был сон? Или ты от радости отшиб себе часть памяти обливейтом? — мужчина щелчком пальцев призвал к себе очки, и лицо Джейса, шокированное и застывшее, наконец приобрело четкие границы. Судя по тому, как реагировал маг, так и было. Гарри тяжко вздохнул и как-то устало подумал, что память то, как раз, нужно править ему, а не Джеймсу. — Хорошо, я покажу тебе, а потом все объясню. Леггилименс.
Вечер после возвращения из аврората
…— Отец, — почти жалобно выдохнул молодой человек и крепко зажмурился, — я люблю тебя, — дрожащая рука неуверенно легла поверх пылающей естественным жаром щеки во второй раз, огладила кончиками мозолистых пальцев и плавно скользнула к старому шраму, по памяти обводя его контуры. Джеймс снова потянулся за поцелуем и… получил желаемое. Черноволосый мужчина
