Поттер восстановил разрушенный дом, стер со стены испорченное древо семьи и сотворил новое, стерев из истории Поттеров Беллатрису Лестрейндж раз и навсегда. Теперь гобелене обозначалось родство с Малфоями, Уизли, за исключением самой Джинни (ее фотографию мужчина сделал блеклой, почти стеревшейся, и то, только ради того, чтобы не разрывать кровную связь с другими членами ее семьи), Люпином и Блэками. Правда, потом пришлось долго объяснять Трис, почему ей нельзя выжечь из семьи мать, но она все поняла и даже смирилась.
Первое время после инцидента на Гриммо постоянно ночевал Драко. Вечерами он молча уходил в комнату к Джеймсу и Алу, чтобы остаться до самого утра. Тройняшки же спали исключительно вместе с отцом, чтобы никого не мучили кошмары. Гарри осветил мрачные коридоры дома хотя бы для того же Джея, который часто вставал по ночам за водой, ибо добраться в темноте до кухни было целым приключением. Причем страшным приключением. Очень быстро Джинни официально признали невменяемой, с согласия Гарри и ее родителей уничтожили магическое ядро, сделав простым сквиббом, и ликвидировали палочку. Развод Поттер получил законным путем уже через три дня после первого решения суда, и магический договор был расторгнут на той же основе. Гарри мог вздохнуть почти спокойно, если вообще можно так говорить при наличие пятерых спиногрызов…
Гарри внезапно сбился с мысли из-за того, что Беллатриса наконец-то затихла, и, судя по размеренному дыханию, все же уснула. Мужчина слабо улыбнулся, и в этой улыбке скользило столько облегчения, что его смогли увидеть даже сторонние пациенты. Главный аврор зашел за остальными детьми, и они все вместе аппарировали на Гриммо. Джеймс нес заснувшую Лили точь-в-точь, как отец, и даже сгрузил свой ценный груз неподалеку от Трис. Гарри тут же приставил к комнате девушек Кричера, а сам уныло поплелся на кухню — готовить ужин. Мальчики молча потянулись за отцом, с неким удивлением отметили, что он кому-то отправил патронуса, и рассредоточились по комнате. Джеймс, чтобы не мешать лишний раз, уселся за стол и потихоньку включил маггловское радио, чтобы хоть как-то разрядить напряженную обстановку. Гарри апатично чистил картошку, а Альбус выискивал в морозилке фарш.
Ближе к восьми вечера через камин в гостиной прошел Малфой с Томом на руках. От еды колмедик отказался, сославшись на усталость, и прямо вместе с волшебником направился в комнату, которую он обычно занимал, когда гостил у Поттеров. Альбус и Джеймс поднялись к себе часом позже, а Гарри все продолжал сидеть с бутылкой сливочного пива в руках, чтобы не опьянеть, и ждал чужого патронуса или хотя бы письма. С последним, к слову, мужчина явно не прогадал, и глубокой ночью в окно постучалась какая-то экзотическая птица. Поттер по привычке проверил послание на наличие сглазов, а затем погрузился в чтение. Почерк абсолютно точно принадлежал Седрику, как и его магическая подпись с темными отголосками слабого крестража. Парень, а именно им маг и остался после своего «чудо-воскрешения», писал, что сейчас находится в Австралии, по работе, и прибудет к Гарри, как только сможет. Крайним сроком Диггори обозначил четыре дня. Гарри тяжко вздохнул и потер усталые глаза, в которые, казалось, щедро насыпали песка, а потом просто растянулся на неудобном диване. Прочитанное письмо выпало из мигом ослабевших рук.
Комментарий к Глава 4. Стремительное падение
Хочу напомнить, чтобы избежать недопониманий. Маги живут значительно дольше обычных людей, а значит, и беременность для Нарциссы в таком возрасте в принципе относительно нормальна. Кто не ожидал увидеть этого молодого человека в роли крестного Тома? Ну?
ПБ, как обычно, к вашим услугам.
========== Глава 5. Дотянуться до дна ==========
Комментарий к Глава 5. Дотянуться до дна
Я воевала с этой главой, как могла. Когда я «скакала, спасая Лили», моя муза отчаянно молила никого не калечить слишком сильно и воздержаться от убийств. Договорились. Некоторые вопросы кочуют из главы в главу, но свет постепенно начинает проливаться на некоторые вещи.
Ребята, 19 я уезжаю на дикое море. То есть прощай интернет и связь примерно до сентября. Но, это не значит, что ноутбук остается дома)
ПБ к вашим услугам. Постараюсь перед отъездом еще что-нибудь выложить.
Лили стерла себе все пальцы в кровь. На самой, что ни на есть обычной деревянной двери остались алые борозды, облупилась синяя краска, а девушка давным давно сорвала себе голос до слабого мышиного писка. У нее под ногтями царствовали занозы в несколько рядов, роговые пластинки почернели от запекшейся под ними крови, а боль уже перестала быть чем-то существенным, на что стоило бы обращать внимание. Пальцы у Лили подозрительно посинели и разбухли, верхние фаланги покрылись тонкой коркой, а тоненькие подсохшие ручейки, устремленные к тыльной стороне ладоней вызывали приступ тошноты. Голова раскалывалась от боли; монотонные удары по вискам порядком раздражали Лили, но без палочки она ничего не могла сделать. В каморке, где ее держали, отвратительно воняло сыростью и плесенью. Последнее, что она помнила прежде чем оказаться в этом непонятном месте, прогулка по Хогсмиду — первая в жизни — скрипучий снег под ногами и дверь в забегаловку мадам Розмерты. Потом как-то резко наступила противная вязкая боль в затылке, а перед глазами раскинулись широкие берега непроглядной тьмы. В себя волшебница пришла уже в крохотной каморке, отдаленно похожей кабинку в молебне, с громким звоном в ушах и без палочки. Середина нового семестра выдалась неожиданно изматывающей, наверное, именно поэтому она и не смогла сразу понять, почему на нее так неожиданно накатила противная слабость практически перед самым походом. Ее подруга с Хаффлпафф разумно предлагала остаться в замке, но нет, Поттер же никак не могла пропустить такое событие! Лучше бы в больничное крыло сходила, честное слово.
Сейчас, когда первый приступ удушливой паники прошел, а боль до конца отрезвила сознание, девушка грузно опустилась на грязный, холодный пол, поплотнее запахнулась в пыльную мантию и принялась усиленно анализировать события последней недели. Дурацкие слезы никак не способствовали размышлениям, а только усугубляли ситуацию мигренью, но ведьма никак не могла до конца собраться. Страх временно залег где-то на глубине души, но все равно торжествующе скалился из темноты желтыми клыками — больше всего пугала неизвестность. В комнатушке было зябко и темно. Редкие свечи в вычурных подсвечниках не
