– Ни хрена не понимаю! Да что тут происходит?
– Вот мы и подобрались к самому главному. – Адал встала напротив и прямо посмотрела мне в глаза. – Быть может, сначала тебе это покажется бредом… Что ты знаешь об эрвах, Олег?
– Эрвы – что-то вроде оживших фантазий. В них верили питхи – коренной народ Погорья. Еще о них много пишет Игорь Сорог. В принципе, это главная фишка его романов. Ну и, если верить дневнику Петровича, полковник Светлов ставил опыты по оживлению фантазий и призыву всякой живности.
– Вот видишь, ты и сам все прекрасно знаешь, – сказала она. – Только есть, как говорится, одно но: эрвы – не обязательно живность.
Я молча смотрел на нее, не понимая, к чему клонит.
– Не дошло? Все просто: вы с Антоном действительно были здесь, и дом этот выглядел точно так же, как сейчас. Просто вы видели все иначе.
– Ты хочешь сказать…
– Именно! Все остальное дорисовала ваша фантазия. Обстановка в доме, мебель, баня – все это был созданный вашим воображением эрв.
– Да ну… Чушь! – Я мотнул головой. – Я помню, что ночевал на втором этаже. Да ведь тут половины ступенек не хватает! Как я туда поднимался? А еще мы сидели здесь на стульях, ели приготовленную Петровичем еду…
– Это были воображаемые стулья и воображаемая еда.
– Чушь, – повторил я, опустившись на разломанный диван. – Но как такое возможно?
– Это ведь эрвы, Олег! Они реальны для тех, кто в них верит. Не путай их с галлюцинациями. Та же самая сила, что позволяет воображаемым чудищам ломать реальные стены, позволяет удерживать твое реальное тело на воображаемом стуле. Ты ведь читал дневник капитана Откина.
Он довольно подробно описал механизм порождения иллюзий.
– Так, стоп! – резко оборвал я. – Слушай, прекрати, а! Мне сейчас не до смеха. Я уже почти поверил, что фантазии и правда способны оживать, и те монстры проявляются вовсе не из иного измерения, как нам на этом самом месте врал Петрович. Но то, что эти руины недавно выглядели как обычный дом, – уже перебор.
– Ты же хотел узнать правду!
– Правду? – Я вскочил и заходил по комнате. – Правдой был тот мир, в котором я прожил свои сознательные девятнадцать лет. Потом я отправился в караул и пришли чудовища. И оказалось, что я не до конца знал свой привычный мир, раз в нем бывает такое! Это была новая правда! И вот теперь ты мне преподносишь еще одну: мол, дом, в котором я меньше суток назад спал, парился в бане, пил самогонку и жрал жареную картошку, мне приснился. Да не только мне одному, а еще и моему приятелю! Так? Мол, бывает в мире и такое! Может, хватит правд, а?
– Твой мир нисколько не изменился, – спокойно сказала Адал, – но он остался там – за туманом. Здесь же все работает по иным законам. И чтобы выжить, тебе нужно эти законы понять. Я же здесь для того, чтобы объяснить тебе, как тут все устроено. Что мне сделать, чтобы ты успокоился и наконец выслушал?
– Поцелуй меня! – съязвил я. – Один раз это сработало.
Я перестал нервно прохаживаться взад и вперед по раскуроченной комнате и, обхватив голову руками, присел на уцелевший бело-золотой стул.
– Я просто не знаю, чему тут верить, а чему – нет. Быть может, и этих руин не существует, а они мне просто грезятся? Вдруг я посреди леса? Да и леса никакого нет: я в пустыне, а деревья мне мерещатся! Может, и это плод моей фантазии?
– Вполне возможно, – ответила она.
– Так как отделить фантазию от реальности?
– А никак. Во что веришь, то существует. Во что не веришь – того нет.
Я помолчал, нервно потер виски руками. Мне захотелось себя ущипнуть, чтобы проснуться. Да только я знал, что могу отстрелить себе ногу, но все это не исчезнет.
– Ладно, давай разбираться по порядку, – согласился я. – Для начала: чей это был дом?
– Тут жил когда-то командир части майор Перцев. До тех пор, пока не пришел Фо.
– Все твердят мне про какого-то загадочного Фо. Но кто это такой?
– Кто или что… – Адал пожала плечами. – Никто, по правде сказать, не знает. Как ты уже понял, ученые попытались научиться контролировать порождающие эрвов силы и поставили тот злополучный эксперимент с солдатами. Ты обо всем этом читал в дневнике. Кончилось тем, что пять лет назад благодаря капитану Откину высвободилась какая-то неведомая сила. Она пришла в виде тумана, из которого хлынули полчища чудовищ. Туман приходил и раньше, но на этот раз его словно кто-то направлял, контролировал. Вот эту силу и называют Фо. В принципе это все, что пока известно.
– Отчего же раньше эта сила себя не проявляла? Вообще-то, я сюда уже полтора года езжу в караулы и ни разу не видел, чтобы развалины превращались во дворцы, а на посты нападали чудовища. Что изменилось-то?
– Тут ты не прав, – ответила Адал. – Эрвы возникали тут всегда, просто не такие сильные, как сейчас. Неспроста еще с древности питхи обходили стороной эти болота. Да и ваши караулы не на пустом месте назвали, как вы говорите, «глючными». Вспомни рассказы сослуживцев: то призрак в кустах промелькнет, то тень примет очертания монстра, то кому-то кошмарный сон приснится… Но все это были так, мелочи, по сравнению с тем, что происходит сейчас. Такого тут не случалось с того злополучного дня, когда пришел смертоносный туман. Ощущение такое, будто Фо вернулся. Почему? – Она снова пожала плечами. – Кто знает?
– Ладно, давай про дом. Предположим, ты права. Мы с Антоном побывали в месте, порожденном нашей же фантазией. Но почему мы увидели вместо руин хоромы?
– Когда вы с Антоном впервые шли сюда, были уверены, что Петрович ведет вас в безопасное место, и он привел. Эта уверенность и породила иллюзию – безопасный роскошный дом.
– А расположение комнат, эти белые стулья, обои, диван, баня… – Я обвел вокруг рукой. – Я же именно это видел, только оно было целым.
– Тут все просто. В реальности-то вас окружали остатки стен, мебели, ковров и обоев. Вот ваше подсознание и дорисовало остальные детали, как бы это могло выглядеть до разрухи. Между прочим, вы тут видели и множество предметов, которых никогда не было в доме майора Перцева. Они появились лишь в вашей иллюзии. Вы же знаете, что обычно бывает в домах, и ваша фантазия дополнила картинку всякими там перечницами и сахарницами, вазами, банными вениками, постельным бельем, шторами на окнах, картинами.
– Да, но мы-то с Антоном мыслим по-разному. Как мы могли видеть одно и то же? – спросил я. И, подумав, сам тут же ответил: – Ах,
