– Вот видишь, ты все сам прекрасно понимаешь! – воскликнула Ад ал.
– Почему же сейчас я вижу руины?
– Да потому что, когда мы шли сюда, ты не знал, что идешь в тот же дом, а потому увидел все таким, какое оно есть на самом деле. Иллюзии нужно постоянно поддерживать, иначе они исчезнут. С другой стороны, если бы я тебе сказала, что мы возвращаемся в дом Петровича, он бы сейчас выглядел точно так же, каким был, когда вы сбежали отсюда. Твоя фантазия снова создала бы эту иллюзию.
– Допустим… – Я с сомнением покачал головой. – Ну а если я, скажем, верю, что тут не руины, а дом, а кто-то – нет? Он будет видеть руины?
– Нет. Ведь, если ты создашь что-то фантазией, другие неосознанно прочтут твои мысли, а потому увидят то же, что и ты, – поверят, что это существует. Точно так же и ты воспринимаешь чужие фантазии. Зато, зная, что это иллюзии, ты можешь, к примеру, придумать механизм, позволяющий тебе ходить сквозь стены. Тут уж кто кого перефантазирует.
Я задумался. Звучало все это чересчур фантастично. Зато объясняло, каким образом Ад ал появилась передо мной посреди парилки. Это нас с Антоном окружали вымышленные стены, для нее же их не существовало. Она-то знала, что это всего лишь иллюзии. Выходит, этим можно управлять!
– Предположим, что все так… Но если мы не были защищены стенами, выходит, туман все время тоже оставался здесь.
– Ну да, ведь благодаря ему поддерживалась ваша иллюзия.
– Почему же он не убил нас? Почему на нас не обрушились полчища чудовищ, как это было в караулке?
– Повторяю, вы были уверены, что находитесь в полной безопасности. Убивает не туман, а скверные мысли. Туман лишь средство обращать фантазии в реальность: плохие – в плохое, хорошие – в хорошее. Что тут непонятного?
– Да, действительно… Что непонятного-то? – Я снова вскочил и зашагал по комнате. – Да все тут, на хрен, непонятно! Странно и похоже на бред! Ладно, поехали дальше… А Граф?
– Пес?
– Да. Я уже дважды видел его. Этот пес вовсе не мебель из фантазий и не вымышленное чудовище. Он живой, реально существует! И все же я видел его.
– Реально существовал, ты хочешь сказать, – поправила Ад ал.
Я вздрогнул и опустил голову.
– Этот пес умер, когда тебе было одиннадцать лет, – продолжала она. – По крайней мере, так тебе сказал отец. Ты отдыхал на каникулах в лагере, когда это произошло, а когда вернулся – пса дома не оказалось. «Чумка», – сказал тебе отец. Но ты так и не поверил ему. Считал, что тот просто кому-то отдал твоего Графа. Родители до этого не раз говорили, что держать в квартире огромную собаку – проблема. Следующие два года ты заглядывал в чужие дворы в надежде найти своего друга, например, привязанным на цепи. В итоге отчаялся и перестал искать. Однако ты так и не поверил, что пес действительно умер…
– Выходит, его тоже на самом деле нет? Это тоже оживший, выдуманный мною эрв?
Адал подошла и провела ладонью по моей щеке.
– Туман порождает не только монстров. Тебе грозила опасность и нужна была защита. Вот подсознание и послало тебе защитника – твой верный пес пришел, чтобы спасти тебя. Ты ведь верил в то, что он жив и рано или поздно найдется.
– Как странно все… – Я взглянул на нее. – И все же он ведь – как живой. Я могу его потрогать, погладить.
– Как и любое порожденное в тумане существо или предмет.
– А где он сейчас? – после паузы спросил я.
– Как и всякая твоя фантазия – всегда рядом. Только позови.
– Позвать?
– Ну да. Как ты обычно это делал?
– Граф! – неуверенно сказал я. Потом посвистел, крикнул громче: – Граф, ко мне!
Неподалеку в кустарнике раздался шорох, и через мгновение в руины заскочил огромный серый пес. Замер, глядя на меня, качнул хвостом, а потом радостно бросился ко мне.
– Привет, привет, дружище! – Я потрепал его по холке. – Я тоже тебе рад!
Пес вертелся под ногами, бросался мне на грудь, пытаясь лизнуть в лицо. Я гладил его жесткую шерсть и думал о том, что он действительно похож на того самого Графа, который пропал еще в детстве. А если это его копия, то уж чересчур точная.
– Он говорит, что тоже рад тебя видеть, – сказала Адал, а потом почесала псу за ухом и шепнула: – Ну все, Граф, ступай. Не отвлекай нас. Нам еще многое нужно обсудить с твоим хозяином.
Покрутившись еще чуть-чуть у моих ног, Граф послушно метнулся обратно к крыльцу и скрылся в тумане.
– Он вернется, – сказала Адал, заметив, с какой печалью я посмотрел ему вслед, – когда будет нужен. Или когда сам позовешь.
Признаться, воскрешение Графа поразило меня больше, чем все остальное, вместе взятое. В том, что это именно мой пес, я не сомневался. Да только, даже если отец обманул меня тогда и Граф не умер, пес никак не мог тут появиться. Неужели он ожившая фантазия?
“Ты разговаривала с ним, – сказал я. – Каким образом?
– И ты можешь. Ведь он – часть тебя, это твоя собственная фантазия. Более того, раньше ты уже делал это.
– Я? Когда?
– Просто вспомни, как это было. Играл в солдатики?
– Конечно. Я ведь когда-то был мальчишкой.
Адал подняла с пола два обломка кирпича и протянула мне:
– Вот, возьми.
– Что это?
– Сейчас – обычные камни. А теперь представь, что они живые, и заставь их разговаривать.
– Как? – Я с сомнением взглянул на камни в ее ладонях.
– Как-как? Точно так же, как заставлял когда-то говорить своих солдатиков.
– Но ведь тогда я говорил за них.
– И да и нет. «Да» – потому что воображаемые герои и были тобой. Это твоя фантазия, в них твоя задумка, твои мысли. А «нет» – потому что, играя, ты мысленно наделял их определенными качествами, чертами характера. В игре солдатики начинают как бы жить сами по себе, ведут себя в зависимости от той сущности, которую ты в них вложил. Храбрец у тебя говорит как храбрец, трус – как трус, принцесса – как принцесса.
– Но ведь это я говорю за них! – повторил я.
– Не ты! Твоя фантазия! Вообрази, что твой солдатик – какая-нибудь известная личность, скажем Иосиф Сталин. Твоя игрушка начнет вести себя так, как, по-твоему, должен вести себя советский вождь, будет даже копировать манеру его речи.
– И все же это я буду придумывать фразы, которые «говорит» солдатик. А раз так, сказать за него я могу все, что угодно и как угодно.
– Нет, не можешь! Если твой храбрец начинает говорить как трус, а рыцарь – как принцесса, получится, что ты лжешь сам себе. А значит,
