– Это сад, а не столовая, – заметила она в ответ.
Никто вокруг не знал, как давно он сюда попал. Вскоре Кабал сообразил, что здесь все происходит скоро. Он опросил около двадцати человек в округе, но ни один не смог ответить на его вопросы. Если судить объективно, то на подобные беседы у него должно было уйти не меньше нескольких часов. Но лично Кабалу казалось, что прошло не больше нескольких минут. Подобные игры со временем начинали негативно сказываться на его рассудке. Велик был соблазн заняться чем-то рутинным, повторяющимся, тогда не придется думать, когда ты это сделал, ведь ты уже столько раз занимался этим. Разум стремился сгладить реальность и превратить каждое мгновение в одно из деревьев в ряду идентичных стволов.
– Не хотите чашечку чая? – в очередной раз предложил мужчина.
Кабал с ужасом взглянул на него. Он внезапно ощутил себя приговоренным, который смотрит на тело, раскачивающееся на виселице.
– Не хочу я вашего чая. – Он схватил мужчину за плечо. – Послушайте. Мы с вами в искусственной карманной вселенной. Вы хоть понимаете, что это значит?
Мужчина не ответил, но Кабал все равно продолжил:
– Кто-то создал этот мир. Значит, он должен был сделать и выход, способ выбраться отсюда. Понимаете меня? Где-то здесь есть дверь, которая выведет нас обратно.
Мужчина впервые посмотрел на него осознанно.
– О! – дрожащим голосом вскрикнул он. – О да! Выход! Дверь! О да, да, да! Как же я хочу, как же я хочу, как же я хочу!
– Отлично. Рад, что вы восприняли это с таким энтузиазмом. А теперь, пока я говорю с остальными, окажите мне услугу. Запомните, как важно найти выход. Думайте об этом и не забудьте. Вам ясно?
– О, как я хочу, как я хочу, как я хочу!
– Отлично, продолжайте в том же духе.
Кабал едва отошел, когда мужчина промолвил:
– Как же я хочу, чтобы тогда я тоже вспомнил о выходе!
На одно долгое, по его меркам, мгновение некромант замер. Он медленно повернулся и обратился к мужчине:
– Что вы сказали? – произнес он с жутким спокойствием.
Собеседник отхлебнул дождевой воды.
– Ох, как же я хочу, как же я хочу, как же я хочу… Ох!
Кабал схватил его за лацканы.
– Вы забыли сделать выход? Вы это сказали?
Он вдруг понял, что кричит и трясет мужчину – он совсем потерял над собой контроль. Некромант оттолкнул собеседника.
– Да кто вы вообще такой? Зачем вы создали это место?
Мужчина заморгал.
– Как вы могли забыть про выход, вы, идиот несчастный! – ядовито бросил Кабал.
– Просто… забыл, – в голосе мужчины звучало отчаяние.
– Просто забыл, – прошипел Кабал и зашагал прочь, пока снова не вышел из себя.
Некромант понятия не имел, сколько времени ему понадобилось, чтобы успокоиться: казалось, прошло полчаса, но это вовсе ничего не значило. Он сидел в беседке, сделанной якобы в восточном стиле, и наблюдал за игрой в крокет. Спустя какое-то время игроки прошли все ворота, но вместо того чтобы отправиться к начальному колышку, они продолжили игру с первых ворот. Бесконечная партия в крокет очень хорошо символизировала сущность сада в целом.
«Поверить не могу, что закончу свои дни таким образом, – думал Кабал. – Немыслимо – застрять на вечность в саду. Должен быть выход. Пускай этот рассеянный тупица забыл сделать дверь наружу, но ведь тогда должны быть и другие недочеты, за которые можно зацепиться. Если бы я только мог их увидеть». Некромант поднял глаза к небу. «Только бы дождь прекратился». Из-за низко нависших облаков сочился все тот же тусклый свет, дождь не ослабевал и не усиливался.
Помимо Кабала в беседке расположился молодой человек в очках: он сидел на плетеном стуле и бросал медные шайбы на деревянную доску, сделанную в форме арочного окна. От края до края доски были выжжены прямые линии. Юноша протянул одну шайбу Кабалу.
– Сыграете в полпенни [13]? Бросите шайбу? – предложил он.
Кабал в ответ предложил юноше бросить что-то совсем другое и вышел на улицу.
Он оказался посреди бесконечной партии в крокет. Игроки замерли, столкнувшись с ужасающей необходимостью принять тактическое решение. Судя по всему, один из них каким-то непостижимым образом объявил крокировку [14]. Везунчик не знал, как поступить дальше. Мужчина взгромоздил ногу на мяч, затем убрал ее, затем наклонился, чтобы передвинуть шар, но заколебался. Ситуация сложилась необычная: привычный порядок был нарушен, и людям приходилось думать.
– Позвольте мне, – вмешался Кабал и, когда от чрезмерных усилий шестеренки мозга у незадачливого игрока принялись уж слишком громко скрежетать, забрал его молоток.
Мужчина, похоже, испытал облегчение, оттого что Кабал лишил его необходимости принимать решение, хотя сам факт, что какой-то незнакомец выхватил его крокетный молоток, был ему в новинку и потому тревожил мужчину. Глупо моргая, он уставился на некроманта.
– Сложный удар, – радостно заявил Кабал.
Он примерился к шару, осторожно поставил на него ногу, а затем вдруг одним мощным ударом в висок раскроил череп сомневающемуся человеку.
Остальные игроки ошеломленно замерли. Потом они принялись робко аплодировать: они все никак не могли вспомнить, было ли такое в правилах.
– Отлично сыграно, сэр, – поздравил его один.
Кабал не обращал на них никакого внимания. Он уже склонился над телом мужчины и проверял пульс. Пульса не было – от такого удара мужчина умер мгновенно, собственно, как и полагалось. И все же некромант ждал. Сердце Кабала упало, когда труп дернулся, пошевелился и ожил. Расколотый череп быстро восстанавливался, вслед за ним, как и предполагалось, первоначальную форму обрел превратившийся в кашу мозг. К тому моменту, когда глаза мертвеца открылись и он произнес «ай», Кабал потерял к нему всякий интерес. Итак, смерти здесь тоже не было.
Некромант медленно шагал под дождем, подняв воротник и опустив поля шляпы. Нельзя отчаиваться. Отчаяние – первый шаг на пути к смирению, а стоит ему смириться, все его умственные и физические способности начнут незамедлительно угасать. Сомневающийся мужчина уже вернулся в игру – его недавнее соприкосновение, а лучше сказать столкновение лоб в лоб со смертью, ничего не изменило. Кабал не мог, не должен был допустить, чтобы подобная участь настигла и его. Он настолько погрузился в раздумья, что врезался в солнечные часы.
Сама несуразность их присутствия в этом месте заставила его горько улыбнуться. Солнечные часы в саду, где не светит солнце. Смешно. Нелепо. Капельки дождя лежали на гравированном бронзовом диске или стекали вниз по гномону [15]. По самому краю была сделана надпись. Кабал стер капли кончиками пальцев и прочел – TEMPUS, время. Больше ничего. Следом за буквами
