Среди автоматов с живыми картинами один был накрыт брезентом, а спереди висела табличка: «Не работает». По правде говоря, к тому моменту, когда братья Кабал добрались до него, у них закончились идеи, так что ящик под брезентом пустовал. Однако сейчас некромант подошел к нему, сконцентрировался и произнес: «Призываю тебя», после чего стянул брезент. Внутри оказалась крохотная убогая жилая комната. Посредине стояла механическая фигура, которая очень походила на ту несчастную женщину. Сквозь приоткрытую дверь виднелась ванна, над которой сохло белье. Механическая фигура стояла возле колыбели, в которой лежала маленькая кукла, изображавшая младенца. Несмотря на крохотный размер, все детали на кукле были прорисованы очень четко – сразу становилось понятно, что такого ребенка сложно любить. Живая картина называлась «Освобождение матери». Кабал перекинул брезент через руку и прошел в дальний конец галереи, где он сделал вид, будто разговаривает с пожилым мужчиной в разменной кассе. На самом деле он наблюдал за женщиной. И не он один.
Когда «Время веселья» с завидной регулярностью стало выдавать на табло лимоны, молодая девушка расстроилась. Вскоре монеты стали заканчиваться, и полоса неудач окончательно повергла ее в уныние. Она отошла от автомата и двинулась к его «братьям». Она знала – скоро ей придется возвращаться домой, а потому хотела получить немного удовольствия, чтобы продержаться ночь. Заметив ряд автоматов с живыми картинами, она принялась изучать их один за другим. Все они были просто ужасны: сцены убийств, казней, преследований и жестоких расправ. Она вовсе не хотела об этом знать. Женщина уже собиралась уходить, когда на глаза ей попалась последняя живая картина в ряду. То ли дело было в названии, то ли в сходстве механической куклы с ней самой, а может быть, в том, что комната так напоминала ее собственную – Кабал не знал, что послужило причиной, но женщину неумолимо тянуло к автомату.
Она остановилась рядом с ящиком и заглянула внутрь. Все выглядело странно и походило на сон. Как будто кто-то взял ее жизнь и воссоздал из дерева, проводов и краски, а затем выставил на всеобщее обозрение. На листочках бумаги – пожелтевших от времени, хотя на самом деле им и десяти минут не было, – значилось: «Несчастная мать» и «Беспокойное дитя». Надписи были приколоты перед фигурами живой картины. В глазах у женщины защипало. Все же она не одна такая. Получается, были и другие женщины, которые страдали, как она, раз эту историю рассказывали здесь, в автомате. Пока она рылась в карманах в поисках одной из немногих оставшихся у нее монет, неподалеку еще одни глаза наполнились слезами.
Она должна выяснить, должна увидеть, что сталось с той, другой женщиной. Все-таки живая картина называлась «Освобождение матери». Но как? Как ей удалось освободиться? Женщине вдруг очень срочно понадобилось узнать, как та, другая, это сделала. Посетительница опустила в щель монетку.
Автомат загудел и ожил. Руки младенца стали ритмично подниматься и опускаться, головка механически перекатывалась то на один бок, то на другой. Ребенок плакал. Требовал. Не умолкал. Никогда. В ответ на поведение ребенка женщина в ящике закрыла уши руками и принялась качать головой. Она едва могла себя сдерживать. Не было и дня, когда она не помышляла о самоубийстве. Посетительница прислонилась лбом к прохладному стеклу и закусила губу.
С отчетливым щелчком пол развернулся на треть против часовой стрелки вопреки всем правилам, и сцена сменилась. Теперь мать стояла посреди ванной комнаты. Она использовала умывальник в качестве стола и смешивала какие-то ингредиенты – порошки и жидкости из шкафчика. Хотя самая большая бутылочка размером не превышала ноготь, женщина, к своему удивлению, сумела прочесть надписи на каждой. Капля того, щепотка другого, все тщательно перемешать в ступке. Закончив приготовление, механическая мать вылила получившийся раствор в детскую бутылочку. Стало очевидным, что за этим последует. Женщина прочла название сцены – «Находится решение». То, с каким проворством действовала механическая кукла, нисколько не поразило женщину. Она переживала личную драму. Она практически застонала в полный голос, но тут раздался щелчок, и сцена снова сменилась. Здесь будет изображена кара – земная или божественная: за свою жизнь она повидала слишком много подобных автоматов и не сомневалась в том, какая мораль ждет в конце. Но… нет. В последней сцене женщина стояла на кладбище, среди заросших сорняками могил. Плакальщики опускали в землю крохотный гроб, а механическая кукла сияла от счастья. И что это? Неужели платком она прикрывала улыбку на губах? Механическая кукла посмотрела на женщину, стоящую у ящика, прямо ей в глаза, и тогда женщина увидела в кукле себя. Счастливую. Надпись, закрепленная на соседней могиле, гласила: «Освобождение матери».
Автомат издал еще один щелчок, и взору снова предстала жуткая первая сцена. Едва гудение стихло, как женщина снова опустила монету. На этот раз, когда пришел черед второй сцены, губы ее задвигались – она запоминала ингредиенты, которые оказались в детской бутылочке.
Полиция прибыла за час до рассвета. Пока офицеры осматривали цирк и задавали множество очевидных вопросов, Кабал был с ними абсолютно вежлив. Правда, заметив среди служителей закона Бэрроу, он расстроился.
– Не знал, что вы полицейский, мистер Бэрроу, – сказал некромант и подавил зевок.
– А я и не полицейский. Просто заинтересованная сторона, – отвечал Бэрроу.
– Что ж, тогда, – Кабал обратился к сержанту, который был главным, – полагаю, я имею право попросить мистера Бэрроу уйти?
– Нет, не имеете, – заявил сержант. – Бывший детектив и инспектор Бэрроу здесь по моей личной просьбе. Он выступает консультантом по данному делу.
– Бывший детектив и инспектор? – Кабал был явно впечатлен. – Да вы разносторонний человек. «Дело». Что, собственно, за дело?
– Произошло убийство, сэр. И ужасное. Подозреваемая утверждает, что к этому причастен цирк.
– Убийство? – удивленно переспросил Кабал с совершенно невинным выражением.
– Детоубийство, если быть точным, – подключился Бэрроу. – Мать убила собственное дитя. Она утверждает, что автомат в вашей галерее показал ей, как приготовить яд.
– Боже праведный! Вы серьезно?
– Хотите сказать, вы не имели представления о том, что в вашей галерее есть подобная машина?
– Да ни на секунду. У нас нет подобного устройства. Я удивлен, что кто-то сумел сочинить столь нелепую историю. А уж тем более, что в нее поверили.
Сержант с важным видом вздернул голову:
– Мы обязаны проверить каждую зацепку, сэр.
– Конечно, я все понимаю. Чем еще
