– Я о ней пока мало знаю, поэтому не волнуюсь, – отмахнулась я. – Тем более у меня было достаточно других забот.
– Вам не о чем больше волноваться, за внимание новой шаазы будут соревноваться сотни свободных белокрылых…
Я чуть со стула не рухнула от таких перспектив, а горы приближаются. Хорошо летим, быстро так.
– Шедвик сказал, что семью и детей я могу завести лишь с избранной парой. Разве он соврал?
Даже глухой, наверное, расслышал в моем голосе дикую надежду. Но ее не оправдали.
– Не соврал, – с некоторым сочувствием признал Серый. – Чем сильнее леары, тем большая должна быть совместимость у партнеров, чтобы передать магию потомству. Проблемы истинности почти нет у обычных ша, но она проявляется у полноценных серых: чем светлее, тем труднее зачать без знака избранности. А вот у шаазов с этим совсем туго: вероятность зачатия без знака избранности минимальна. Леары живут долго, а находят пару редко, поэтому уже давно создают семьи без знака. Порой, с помощью специальных ритуалов и милости ларов, такой паре удается завести одного ребенка.
– Но почему бы тогда белым мужчинам не заводить детей с чернокрылыми женщинами, раз у них почти нет проблем с магией и потомством? – осторожно спросила я. – Ведь тогда вероятность появления детей выше?
Черные ша дружно рассмеялись:
– Чернокрылая ша с истинным шаазом несовместима.
– Но почему? – удивилась я. – Ведь вы сами сказали, что белые могут делиться магией и…
Они синхронно усмехнулись, и отвечать взялся Серый:
– Леары делятся не только по цвету, но и полу. – Не сказать, чтобы меня озадачили этой новостью. – Если шааза горяча и щедра, ее союз с ша и шаа возможен… предположительно…
– В мечтах обделенных разумом, – мрачно буркнул Пятый.
Серый гневно сверкнул на него взглядом, но продолжил с мягкой улыбкой:
– Союз маловероятен, потому что ни одна истинная шааза не захочет лишить свое потомство большей части силы, тем самым послав дитя в низ иерархии леаров. Да и зачем? Девочек у шаазов рождается в разы меньше, чем мальчиков, значит, у женщин огромный выбор.
– А мужчины? – увлеченно поторопила я.
– Шааз может завести лишь кратковременную связь с черной или более длительную – с серой. В отличие от женщин, мужчины-леары не испускают, а поглощают магию. Ша – пустые, им нечего дать белому, да и находиться с ним они могут недолго, иначе начинают отдавать свою жизненную силу. А это преждевременная старость и смерть. В принципе связь серого с черной тоже приводит к плачевным последствиям.
– И никакого выхода? – я настойчиво пыталась разобраться в нюансах брачных и сексуальных контактов крылатых.
Серый вместе со мной проводил взглядом пролетевшую под нами птицу, подумал, затем признался:
– Есть, шааз, как и шааза, может ненадолго поделиться силой с любым, но если женщина может отдать часть своей силы насовсем, то мужчина – только на время. И то при тесном контакте… интимном. Как ты понимаешь, шааза Кайя, постоянно такую связь поддерживать невозможно, а значит, в ближайшем обозримом будущем более слабый магически партнер умрет.
– Но ребенка же…
– Пустая ша или даже серая шаа не сможет физически выносить ребенка от белого шааза, еще в самом начале формирования плод высосет всю жизненную силу у более слабой матери. Ну а дальше…
– Смерть? – повторила я уже не раз прозвучавший исход.
Почему этот мир не назвали Смерть? Какой же он Мир, если все сплошь и рядом умирают? То в неволе, то прорываясь на свободу, то явится какая-нибудь троица звезд и навалит всяких болот с жуткими пауками и другой опасной живностью, притащит черных властелинов с непомерными запросами или мор и болезни.
За что меня сюда, а?! Или больше некуда было? Неужели в других мирах еще хуже? Я сама себе опять напомнила нахохлившуюся сову, круглыми от страха глазами вытаращившуюся на неумолимо приближающиеся горы. Как же страшно жить, правда умирать еще страшнее. Ведь если умереть здесь, в этом Мире, то куда потом меня отправят платить за грехи?
Устало посмотрела на своих спутников и наконец решилась спросить:
– Могу я узнать, как вас всех зовут? Мне сложно общаться, не имея возможности называть собеседника по имени.
Мне подарили сразу пять улыбок, открытых и даже немного заискивающих:
– Ша и шаа называют свое имя, только если шааз или шааза его спросят.
Глава 10
Мир с высоты птичьего полета
После запоздавшего представления друг другу мы словно перешли на другой уровень знакомства, общение стало намного теплее и дружелюбнее. К своему стыду, из-за необычных имен я быстро перепутала чернокрылых, кто есть кто, но, ничего страшного: у леаров имя не несет сакрального смысла и ни к чему не обязывает. Все банально: шаазов мало, а подчиненных и дальних родственников слишком много, чтобы разводить лишний официоз. Поэтому белые спрашивают имена у серых в случае необходимости, что уж говорить про черных – только в случае большой нужды. Наградить или наказать. Либо для обращения к приближенной прислуге.
Третий поделился, что в нашем отряде воины-пограничники из двух шаазатов: Ланей и Иси – рода самого шаэра. Может статься, я войду либо в один, либо в другой. Мне обязательно назначат личную охрану и, вероятно, если захочу, кого-то из моих спасателей повысят до почетной и полезной для самочувствия должности. Обещать ничего не стала, увы, решения пока принимаю не я.
Мы достигли предгорья. Высоченные горные пики становились все ближе, поражая размерами и какой-то необузданной мощью. Вновь вспомнила свои ощущения в горах Квоша: маленькая, никчемная песчинка среди белого каменного безмолвия. А эти горы, наоборот, буквально кишат жизнью и разумными. Широкой лентой змеится тракт, по которому в обоих направлениях движутся многочисленные обозы и одиночные путешественники. Причем дорога с каменным покрытием и выглядит немногим хуже асфальтированной. Только разносится по округе не гул моторов и шелест шин, а грохот деревянных колес с металлическим ободом, крики извозчиков и «ржание» тянущих повозки животных.
Глядя вниз, я с улыбкой наблюдала за местным вариантом скоростного автобана. Расставшиеся с северными тулупами гошары бодренько скачут на больших дохах. Аяши, вашаны и другие миряне со свистом погоняют шайгалов, которым здесь не до флегматичной неторопливости заснеженных троп – приходится ускоряться и тащить не сани, а высоко нагруженные телеги. То тут, то там мелькают внушительные фигуры шордов – надежных и устрашающего вида охранников. Правда, здесь они редко хватаются за грозные секиры, если видят незнакомцев.
Деловитые апики в легких светлых одеждах путешествуют в изящных открытых пассажирских повозках. Любопытно, что на границе своей Байсы и Леарата они чувствуют себя как дома и частенько раздраженно покрикивают на других путников, требуя предоставить им дорогу.
Глядя на мирян, я поймала себя на мысли, что за два безумных месяца немножко освоилась здесь. Шорды, гошары, шайгалы, похожие на медведей, кажутся уже обыденными, привычными.
Горы становились все выше; в долинах, как
