Хоть она и упростила вещи, но в целом поняла, о чем идет речь, с удовлетворением отметил про себя Джулиано.
– По сути так и есть, – подтвердил он.
Луцилла долго смотрела на него.
«А она хороша, – подумал Джулиано. – Если бы только она одевалась более уместно…»
– Я еще никогда не встречала такого человека, как вы, Джулиано Тормено.
Он посмотрел на нее и улыбнулся. Он не привык к комплиментам от женщин, и, исходя из того, как начался их разговор, Луцилла была последней, от кого он ожидал бы подобного признания.
– Вы просто невероятно наглый или же действительно настолько глупый?
Он открыл рот. Что она себе позволяла!
– Разве никто не учил вас, что оскорбления – плохая отправная точка для начала переговоров, младшая сестра герцогини? – Независимо от того, что она сказала, ей не удастся спровоцировать его, дабы он опустился до ее уровня.
– Ты Рутгер, верно? – обратилась Луцилла к лжеповару.
– Так точно, госпожа.
– Отведи этого простофилю в «Черный кракен» и проследи, чтобы он получил приличную комнату. Завтра в полдень приведешь его в гильдейский зал.
– Как прикажете, госпожа.
– Вы не можете разговаривать через мою голову, – возмутился Джулиано, но замолк, видя, как Луцилла развернулась и без единого слова прощания исчезла в туннеле ворот.
– Деревенщина, – сказал он достаточно громко, так чтобы она услышала.
– Не раздражай ее еще больше, – прошептал Рутгер позади него. – У гадюки, извивающейся в муравейнике, более дружелюбное настроение, чем у нее.
– Я думал, ты служишь ей.
Рутгер решительно покачал головой:
– Не ей. Ее сестре Фелиции, герцогине. Она совсем другая. Фелиция выбрала меня и обучила тому, как быть шпионом.
«Как можно быть настолько наивным», – подумал Джулиано.
– А затем твоя Фелиция отправила тебя в логово львов. Понимаешь ли ты, что с тобой сделали бы в Ферранте, если бы выяснилось, что ты больше чем просто повар?
Рутгер пожал плечами:
– Я знал, на что шел. Лучше я пойду по этому пути, чем меня вздернут или продадут в рабство дружинники Лиги. – Его голос стал резче. – Знаешь, у меня есть уши. Я слышал все, что ты доложил Луцилле.
Джулиано было весьма неприятно, что Рутгер заговорил на эту тему настолько открыто, и он опустил взгляд. Неприлично было обличать своего собеседника столь бесстыжим образом.
– Я знаю, что не тебе в голову пришло такое предложение, сын священника. – Рутгер примирительно похлопал его по плечу.
Джулиано не нравилось, когда этот мужлан вел себя запанибрата.
– Это последняя возможность сбежать. Если ты залезешь в седло, пришпоришь коня и поедешь по лесной дороге, то, возможно, тебе еще удастся уйти.
Джулиано раздраженно покачал головой:
– Зачем мне это делать?
– Потому что ты настроил Луциллу да Роза против себя. И если завтра ты доложишь герцогам то же самое, – сказал Рутгер, закатив глаза к небу, – то твоя жизнь не будет стоить и ломаного гроша.
– Ты никогда не устанешь постоянно говорить мне одно и то же? – Джулиано взял поводья своего коня и ступил на подъемный мост. – Идем, покажешь мне, как пройти к «Черному кракену».
Он смело шагнул навстречу темному туннелю.
ДАЛИЯ, КВАРТАЛ ТОРГОВЦЕВ СУКНАМИ, ЧАС КАБАНА, 23-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
Канг очистил свой кинжал и положил его на шелковое полотно. Он слишком хорошо осознавал свое полное несоответствие даже минимальным требованиям, которые ее высокая культура предъявляла к нему во время их встречи. Канг не слезал с коня в течение двух дней, с тех пор как Милана Тормено освободили из повозки. Теперь он стоял на коленях в личных покоях дамы Нок, которая находилась рядом с ее… Даже в мыслях ему было трудно подобрать слово, не заставившее бы его покраснеть… ее рабочим местом. И она как раз занималась своей работой. Сквозь стену из шелковой бумаги он видел очертания Нок и ее… гостя.
Он слышал даже малейший шум. Тяжелое дыхание старого торговца, воркующий голос его госпожи, которая попеременно восхваляла и подстегивала толстого старика. Торговец хрюкал от удовольствия, как охрипшая уличная собака.
Канг попытался закрыть свой разум от звуков, чтобы хотя бы мысленно оказаться в другом месте, нежели этот город нескончаемых страданий, но ему это не удалось.
Он посмотрел на плоский черный камень, на который собирался положить руку. Медная чаша, полная углей, и торчащее из нее раскаленное железо, кончик которого светился оранжево-красным цветом заходящего солнца.
Канг не справился. Все, что он мог еще сделать, дабы восстановить свою честь, это мужественно понести свое наказание.
Гость издал животный крик, который затем перешел в дрожащее бульканье.
Канг постарался успокоиться. Он проигнорировал тихие слова, которыми Нок восхваляла мужскую силу старика, плеск воды, когда она смочила ткань, чтобы привести его в порядок.
До сих пор он всегда оставался вне пределов слышимости, когда его госпожа принимала гостей. Возможно, она подозревала, что он потерпел неудачу, и это было частью его наказания? Нок и ее гость уже разделили цветочную ванну, когда он прибыл, и она послала одну из своих служанок сказать Кангу, чтобы он ожидал здесь.
Краем глаза он видел, как госпожа помогала развратному старику одеться. С какой же легкостью небольшие комплименты сходили с ее языка! Стоя на коленях, она снова поцеловала его в деликатное место.
Канг стиснул зубы и услышал восторженное хихиканье старика. Затем гость наконец-то вышел. Деревянная лестница заскрипела под его весом.
Раздвижная дверь в соседнюю комнату отодвинулась. Нок накинула тонкий белый шелковый плащ, расшитый нежными цветами сакуры.
– Ты выглядишь так, будто прибыл в большой спешке, Канг.
Ему не удалось избежать упрека по поводу своего внешнего вида.
– Пожалуйста, простите меня, госпожа!
Она присела на корточки напротив него и прямо посмотрела ему в глаза. Кангу стало неудобно. Он опустил взгляд, как бы стыдясь, что до сих пор чувствует кислый запах старика, который она все еще носила на своей коже.
– Я вижу, ты прибыл с плохими новостями, Канг.
– Я не справился, госпожа, – открыто признался Канг и рассказал ей, как Милана освободили из повозки лучники во главе с Раинульфом. – Оба мужчины, сопровождавшие юношу, мертвы. Таким образом, не осталось никого, кто мог бы привести нас к Красному монастырю.
– У тебя было двое спутников. Скольких лучников привел с собой Раинульф? Разве освободить юношу было невозможно?
Взгляд ее темных глаз пронизывал его. Ему показалось, что в маленькой комнате стало теплее. Лоб Канга вспотел, и это еще больше увеличило его смущение. Запах лошади, исходивший от его одежды, становился все более заметным.
– Конечно, я мог бы застать их врасплох во время
