– Верховный священник! – крикнул Орландо, вытащил свой меч и бросил его через тролля.
Нандус поймал оружие на лету и глубоко вонзил его сзади в череп тролля, стоявшего на коленях.
Доргул упал как подкошенный и похоронил Бертрана под своим массивным телом.
– Быстро, – приказал Нандус уцелевшим наемникам, которые ошеломленно поднялись после падения, – оттащите труп в сторону!
Орландо подбежал с остальными мужчинами. Совместными силами они перевернули тролля и освободили рыцаря.
Тяжело дыша, Бертран поднялся на ноги и откинул забрало своего шлема. Лицо рыцаря было пепельного цвета. Шатаясь, он подошел к перилам моста и оперся о них обеими руками.
Нандус подошел к нему:
– Ты ранен?
– Несколько ушибленных ребер… – с трудом вымолвил Бертран. Затем он горько рассмеялся. – Я здесь, чтобы защищать вас, Нандус Тормено, но в конце концов это вы спасли меня. Вы хороши, ваше благородие. Действительно хороши!
Нандус посмотрел вниз в ущелье, на дне которого текла Пита. Длительная засуха превратила реку в мелкий ручеек.
Свинегарт лежал с вывернутыми конечностями между камнями. Кровь сочилась из его доспехов и растекалась длинным флагом в прозрачной воде между опорами моста.
– Я был недостаточно хорош, – сказал Нандус хриплым голосом. Затем он посмотрел на юг вниз по дороге. Он знал сказки этой местности. Доргул был далеко не самым худшим, с чем они могли столкнуться здесь.
В ГЛУБИНЕ ШВЕРТВАЛЬДА, НОЧЬ, 26-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
Милан вытянулся на мягкой лесной подстилке. Все кости в его теле болели. С каждым днем эта поездка все сильнее надоедала ему. Раинульф вел их через равнины и виноградники к северу от Камарины, пока они наконец не достигли Швертвальда. Дальше они пошли скрытыми тропинками через холмистую местность, которая все чаще рассекалась ущельями, и через какое-то время вышли к отрогам Костяных гор. Где-то на северо-востоке должен был лежать Туар, но Милан не имел ни малейшего представления о том, как далеко еще оставалось до столицы повстанцев. Хотя они освободили его, пятеро лучников едва разговаривали с ним. Их недоверие было почти осязаемым. Когда он приближался к мужчинам, их разговоры затихали и беседы у костра велись исключительно о несущественных вещах.
Как ни странно, именно Раинульф относился к нему наиболее приветливо. На второй вечер их поездки он принес Милану мазь, чтобы тот мог намазать свою больную задницу и натертые бедра.
Милан лежал, завернувшись в одеяло, немного в стороне от остальных, между корнями старого пробкового дуба. Мужчины казались обеспокоенными. Ночью двое из них всегда стояли на страже. Один оставался вблизи лагеря, а второй исследовал окрестности. Выглядело это так, как будто они чего-то боялись.
В детстве Милану не раз доводилось проводить время в полевых лагерях. Там настроение было совсем другое. Мужчины пели по вечерам у костра или же рассказывали друг другу сказки и хвастались своими геройскими поступками в последней битве.
Он закрыл глаза, задремал и представил, как все изменится, когда он окажется в Туаре. Он предстанет перед советом благородных рыцарей Швертвальда и изложит им военные планы Лиги. Вместе они обсудят дальнейшие действия, и он отправится в битву на их стороне, чтобы предотвратить несправедливость.
Каждый раз, когда он думал о решении Лиги продать целый народ в рабство, его охватывал глубочайший стыд. Если бы Фелиция не открыла ему глаза, повстанцы до сих пор оставались бы для него всего лишь кучкой лживых головорезов, живущих в лесу, а не маленьким народом, который веками отчаянно боролся за право свободно жить на своей земле в соответствии со своими законами.
Возбужденный шепот разбудил его. Очнувшись от полусна, он прищурился и посмотрел на лучников. Они окружили Вильяма, низкого, жилистого мужчину, которого все в группе уважали и считали лучшим следопытом. Левая половина его лица свисала, как будто у него случился удар. Перекошенный левый уголок рта придавал ему вечно угрюмый вид, левое веко было наполовину прикрыто, но остальная часть его тела, кажется, не пострадала – насколько Милан мог судить, Вильям был таким же хорошим лучником, как и другие. Однако самым главным его умением было бесшумно передвигаться по лесу. Милан лично видел, как Вильям ходил по густым зарослям, при этом на кустах не шуршал ни один лист.
Теперь молчаливого следопыта словно подменили. Настойчиво жестикулируя, он обращался к своим спутникам, пока Раинульф не кивнул, заставив его замолчать. Подняв руку, Раинульф сам взял слово.
– Мы возьмем его с собой, – громко и отчетливо заявил он. – Он должен увидеть, что ты обнаружил. Мы хотим, чтобы он был рядом с нами, если мы встретимся с Гидеоном.
Милан был удивлен, что Раинульф так решительно вступился за него. До сих пор он всегда считал, что лучник недолюбливал его.
Другие мужчины не стали с ним спорить, но по их лицам было видно, что им не по нраву решение Раинульфа.
Они зажгли несколько факелов у костра, затем Вильям повел их на запад. Почти полмили они шли молча по темному лесу, пока не достигли опустошенной просеки. Здесь молодые деревья были согнуты или вырваны с корнем, мощные ветви отломаны от древних дубов.
– Я думаю, что он прошел здесь прямо перед тем, как мы разбили наш лагерь.
– Кто? – спросил Милан и посмотрел на сломанный сук, который был толще его бедра. Листва на нем была еще зеленой и не увяла. Краем глаза он увидел, как Раинульф кивнул Вильяму.
Разведчик фыркнул, но затем помахал Милану рукой:
– Идем! Я покажу тебе кое-что, что скажет больше, чем много слов.
Они все последовали вдоль просеки, проломленной в лесу немного севернее, пока не вышли на небольшую поляну. Там Вильям опустил факел и указал на продолговатое углубление в мягкой земле.
Милану понадобилось мгновение, чтобы понять, что он видит. Но даже тогда его разум отказался признавать это: отпечаток ноги, более двух шагов в длину!
– Это… Этого не может быть.
– Нет? Наверное, мы находимся в одном из твоих снов! – с издевкой произнес Вильям. – Здесь прошел кто-то очень большой, и он пробирался сквозь деревья, как мы пробираемся сквозь высокую траву.
Милан покачал головой:
– Этого не может быть. Ведь на Цилии нет великанов. Великаны и драконы живут на краю света, а не здесь. Это любой ребенок знает!
Вильям искоса посмотрел на него:
– Тебе лучше знать, сын священника.
Милан уставился на огромный след.
– Давайте вернемся в лагерь! – решил Раинульф. – Гидеон наверняка уже прошел много миль, и совершенно очевидно, что он не ищет нас. Он направляется на север.
Мужчины повиновались.
На обратном пути через лес Раинульф подождал, пока остальные пройдут вперед, и, убедившись, что они оказались вне пределов слышимости лучников, тихо объяснил Милану:
– Гидеон, Хранитель, является одним из самых верных слуг Белой королевы. Он первым вступает в бой от ее имени. Он носит камень, покрытый
