Гонец достал из сумки маленький перочинный ножик и протянул его Нандусу.
Верховному священнику всей душой не хотелось читать это письмо здесь, среди советников. Однако если бы он этого не сделал, то вызвал бы подозрение.
Нандус взял нож, разрезал жесткий кожаный шнурок и сломал печать. Пергамент развернулся. Внутри лежал небольшой, плотно исписанный документ. Верховному священнику пришлось прищуриться, чтобы прочитать крошечные буквы. Содержание было ему знакомо… речь шла о военных планах Лиги. Это была копия письма, которое должно было храниться в безопасности в тяжелом, хорошо запертом ящике в его кабинете. На свитке пергамента изогнутым почерком были написаны только три слова:
Нам нужно поговорить.
Значит, шпионы из Швертвальда проникли в его кабинет. Вероятно, они поступили так же, как и в конторах, и украли пару серебряных предметов, чтобы свалить вину на Человека-ворона. Он должен был это предвидеть!
– Верховный священник?
Голос Николо донесся до него словно издалека. Нандус заставил себя взглянуть на советника и снова вернулся в реальность. Однако он не мог забыть о письме. Фальче перехватил его. Значит ли это, что он выследил и убил шпионов? Но к чему тогда этот посланник? А это сообщение? Хорошо, что в нем были только эти три слова. Таким образом, другие не смогли бы ничего понять.
– Отец? – Джулиано подошел к нему.
Нандусу было неприятно быть захваченным врасплох в присутствии всех этих зевак. Почти как в преследующем его время от времени кошмаре, в котором он шел голым по рыбному рынку.
– Прошу прощения, – спокойно сказал он. – Срочные вопросы храма требуют моего немедленного возвращения в Далию.
Николо подозрительно посмотрел на него:
– Вы не хотите объясниться?
Нандус выдержал взгляд великана.
– Я не вижу здесь священника, который находился бы в звании выше меня и перед которым я обязан был бы отчитаться. Это всего лишь храмовые дела.
– Письмо пришло, случайно, не от новой императрицы? – продолжил допрашивать его Николо.
– Нет, – коротко ответил Нандус и помахал сыновьям. – Идемте, нам нужно уезжать.
– Неужели это действительно ваша воля и семья Тормено не будет участвовать в великих решениях этих дней, Нандус? – спросил Марко Корнаро.
Светловолосый советник с его большими карими глазами и аскетическим выражением лица казался обеспокоенным, хотя Нандус и не принял это за чистую монету.
– Возможно, ваши сыновья могут остаться здесь и помочь нам своей мудростью и твердой верой?
Нандус заметил, какое влияние эти слова оказали на Джулиано. Его старший сын ничего на свете не желал больше, чем наконец-то выйти из тени отца, быть значительнее, чем просто сыном верховного священника. Если Джулиано останется здесь, они посеют в его голове глупые мысли, будут окружать его лестью и переманивать на свою сторону, а его сын так и не заметит, в какую игру с ним играют торговцы. Но Фабрицио раскусит их намерения и, возможно, сможет предотвратить худшее.
Когда Нандус посмотрел в глаза старшего сына, он понял, что было уже слишком поздно. Джулиано не терпелось остаться здесь. Он никогда не простит отца, если тот не предоставит ему свободу выбора и не даст самостоятельно пойти на погибель или, возможно, все же выстоять.
– Хорошо, мои сыновья останутся.
Нандус свернул пергамент. Краем глаза он увидел торжествующую улыбку на губах Марко Корнаро. Советник лишь на мгновение не сдержался и вот уже снова казался дружелюбным пожилым мужчиной.
Что замышлял Корнаро?
Нандус поклонился перед собравшимися.
– Благодарю высоких господ за понимание. – Напоследок он посмотрел на своих сыновей.
– Желаю вам счастливого пути! – попрощался с ним Марко Корнаро.
В этих словах звучало нечто такое, что заставило Нандуса опасаться худшего. Как только он вышел из зала, его охватил панический страх, что он больше никогда не увидит своих сыновей.
Нандус повернулся, хотел что-то сказать, но высокие створки дубовой двери уже закрылись.
ДАЛИЯ, ПАЛАЦЦО ТОРМЕНО, БЛИЖЕ К ВЕЧЕРУ, 11-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
– Это неразумно, господин! – Пьетро стоял перед Миланом, заломив руки. – Пожалуйста, не делайте этого!
– Я не могу больше оставаться взаперти в этом доме! Я задыхаюсь! – ответил Милан, и Луиза, которая выглянула из двери кухни, понимающе кивнула.
– Тогда, по крайней мере, позвольте мне пойти с вами! – настаивал Пьетро.
– И что, я пойду под ручку со стариком?
Слуга обиженно поджал губу:
– Да, я уже не самый молодой, но…
– Пойдем, Пьетро, господин прав. Ему стыдно будет идти, опираясь на тебя, тем более что ты и сам скоро не сможешь справляться без палки.
Пьетро, уязвленный ее словами, прочистил горло:
– До этого мне еще далеко…
Однако он дал дорогу Милану, и тот, опираясь на две трости, с трудом пошел через мозаичную комнату к выходу из палаццо.
Луиза посмотрела ему вслед:
– Куда ты хочешь пойти?
– Только до октагона Святого Филиппо. Немного помолюсь.
– А октагон отца уже недостаточно хорош для тебя? – проворчал Пьетро.
– Ты имеешь в виду, хочется ли мне молиться перед алтарем человека, который приказал избить меня и сделал из меня хромого калеку?
– Ты заслужил наказание. И это все заживет. – Слуга не осмелился взглянуть на Милана, ибо его слова прозвучали неубедительно даже для него самого.
Луиза поспешила к двери и открыла ее для Милана:
– Береги себя, малыш.
Он поцеловал ее в лоб, и она слегка покраснела.
– Есть ли у вас пожелания насчет ужина, господин?
– Твоя курица с шалфеем, – ответил он, улыбнувшись. Выйдя на полуденное солнце, Милан пошел, прихрамывая, через Пьяцца Синтия.
На улицах города из-за жары практически никого не было. Хотя Милан был легко одет, уже в конце площади он взмок от пота. Его подошвы горели. Раны хорошо зажили, но боль не хотела уходить.
– Юный господин Тормено?
Продавец воды подошел к нему, когда он проходил под аркой. У него на спине был пристегнут глиняный кувшин, горлышко которого изгибалось через его плечо. Привычным движением он вытащил стаканчик из кожаной петли своего ремня и наклонился вперед. Кристально чистая вода полилась широкой дугой из узкой горловины кувшина.
Милан никогда не видел этого мужчину раньше. Он был коренастым, его загорелое лицо было покрыто глубокими морщинами, а жирные черные волосы были пронизаны широкими седыми прядями.
Милан почувствовал приятную прохладу стакана в руке и с благодарностью выпил воды.
– Вы показали всем, что такое настоящее мужество.
Милан потянулся за кошельком у себя на поясе.
– Не нужно, господин. – Продавец воды поднял руку в знак отказа. – Я горжусь тем, что смог подать вам стакан воды. Я расскажу об этом своим детям сегодня вечером.
Все это было неприятно для Милана.
– Но я не сделал ничего особенного…
Продавец воды решительно покачал головой:
– Вы оказались единственным в городе, кто был готов положить конец этой несправедливости. Вы – герой.
Милан вернул мужчине пустой стакан. Он не знал, что
