Тонкие губы любимого медленно зашевелились, и он, почти шепотом, что-то брякнул на своей родной Старшей Речи, интонацией выдавая крайнюю степень отвращения, чем несказанно обрадовал вашу покорную слугу. Хоть во сне Йорвет точно злится не на меня. Эльф задергался, махнул в воздух рукой, что-то прошипел, и попытался поглубже зарыться лицом в подушку. Я прижалась к нему, гладя рукой по голой спине, изо всех сил пытаясь успокоить, но Йорвет дернул лопаткой, скидывая чужую ладонь, будто я муха, которая без разрешения присела передохнуть на шрамированной коже. Так спит он там, блин, или не спит?
Стул, многострадально увешанный одеждой, и думающий, что он все-таки вешалка, прекратил спорить с судьбой и рухнул под тяжестью бренности бытия и огромного скопления моих вещей. Йорвет, до этого почти мирно дрыхнущий, мгновенно вскочил на постели, и даже еще не проснувшись, нервно дернулся к ножу, который заботливо положил у изголовья кровати. Я хотела было покрутить пальцем у виска и обвинить возлюбленного в страшной паранойе, но два огромных желтых глаза, вспыхнувших в темноте, меня переубедили и указали на глупость моих комментариев. Эльф напряженно замер, прикидываясь щитом и прикрывая свою даму не только своим крепким телом, но и рукой, выставив её передо мной и не позволяя вашей покорной слуге даже привстать. Нож опасно сверкнул, когда эльф принял угрожающую, но выжидательную позу, как будто, если глаза шевельнутся, Йорвет мгновенно бросится и атакует неизвестного, подобно тигру, но пока для битвы не случился необходимый резон. Я не нашла ничего умнее, чем спросить:
— Дратути? Там есть кто?
— Я по доброте душевной пришел предупредить, а вы.! — обиженно сообщил шепелявый голос. — Вот и верь после этого в альтруизм и благодарность человечества! Готовы убить меня ни за что! Меня! Реликтовое, между прочим, существо! Которое, кстати, и без того, охраняет новиградский фонд сохранения редких животных!
— Ишь распоясался, — фыркнула я дружелюбно, проскальзывая под рукой любимого и довольно выглядывая из-за живого остроухого щита. — Привет, Ивасик!
— Кто это? — глухо спросил Йорвет почти спокойно, но ножа убирать даже не подумал.
— Я — прибожек! — гордо сообщил эльфу Ивасик. — Я есть везде и нигде!
— Ага, Ивасик Шредингера, — я положила свою ладонь эльфу на руку, держащую колюще-режущее оружие, которая, видимо, должна была стать последним фортом обороны в случае непредсказуемого «чего-то». Эльф покосился на меня с раздражением, кинул нож обратно на тумбочку и рухнул затылком на подушку, потирая переносицу. Волосы, зараза, все равно разметались так, чтобы скрыть порезанный мною глаз. — Ива-а-асик, кинь в меня какой-нибудь одеждой, я нынче, малость, неглиже.
В меня кинули Йорветовой хлопковой рубашкой, грязной и разительно, до острой боли в глазах, пахнущей потом. Впрочем, слезы могли нахлынуть и от животрепещущего ужаса, когда я осознала, что эту вонючую гадость носит мужчина всей моей жизни, и не особенно парится за наличие запаха и разводов. Не исключено, что атомы этой адовой штуки запросто могли попасть мне в рот, где уже начали свою зловредную атаку на желудочный сок и скоро меня подкосит колония неизвестных науке бактерий, развившихся подмышками скоя’таэля. Я, подавляя отвращение, с величайшим трудом натянула сей указанный предмет гардероба, затаив дыхание и переползла по любимому к краю кровати. Эльф хмуро подвинулся к тканевой стене и закрыл глаза.
Чиркнув колесико зажигалки, я включила свет в экологически чистой свечке из чьего-то жира, и, наконец, увидела сине-серого ребенка, больше напоминавшего карлика-алкоголика в запое. Ивасик рассиживал на полу, скрестив ноги по-турецки, и сложив маленькие, тонкие ручки в крепкий замочек. Рядом, совершенно меланхолично вылизываясь и не обращая внимания на реликтовое существо, сидел Сэр Ланселап. Свесив ноги с кровати на холодный пол, я вполне резонно спросила, хмуро разглядывая циферблат настенных часов:
— У вас, милсдарь Ивасик, ко мне-таки наличествует дело? Имеете ли вы немножечко что-то сказать в оправдание моего раннего подъема? Срочные дела заставили вас потревожить мою скромную обитель?
— Да у меня целый ворох дел к тебе!!! — радостно сообщил мальчик. — Во-первых, мне нужно новое зеркало, потому что старое я случайно разбил, — не церемонясь, начал загибать свои пальчики прибожек. — Во-вторых, я хочу вилку, потому что я — существо культурное, и хочу культурно кушать, а в-третьих…
— Нет, ну, здорово, конечно, иметь при себе необходимый wish-list, но я, вроде, не супермаркет и не благотворительная организация, — я покосилась на слишком спокойного кота.
— Ах да, я и забыл! — мальчик хлопнул себя по лбу. — Мне тут одна сорока на хвосте принесла, что вы ищете ведуна Ольховского, которого заколдовали! — картинно всплеснул руками Ивасик, выражая крайнюю степень осведомленности в моих делах. — Так видел я его недавно, да! А в третьих, хочу я эклеров, потому что дети с приюта говорили, что они вкусные. А в четвертых…
— Где? — тут же спросила я, подаваясь вперед, и почти вплотную нагибаясь к Ивасику. Зайчик мой, да я тебя расцелую и сама эти эклеры испеку! Только скажи где этот странный мужик, который помог Цири столько времени улепетывать от Дикой Охоты, как будто бы безвозмездно. То есть, даром. И даже нож к вилке подарю, с вензелями! И стекло для зеркала сама выдую и серебром покрою!
— Хитрая какая! — ухмыльнулся Ивасик деловито. — Я тебе — всё расскажи, а ты мне что? Шишь с маслом? Сразу, небось, побежишь за своим эльфом.
— Я всю жизнь за эльфами бегаю, — вздохнула я, вздрагивая от короткого смешка Йорвета. — Судьба у меня такая, понимаешь?
— Так не пойдет, мальчонка, —протянул Йорвет своим коронным тягучим голосом, резко и бесцеремонно вступая в диалог. — Если ты врешь, то сразу сбежишь вместе с полученным скарбом.
— Вот-вот, а то еще и отдуешься чем-то вроде: «ищите на старой опушке, около кривой сосны, там, где седьмая вода на киселе», — согласилась я. — В таких вещах, Ивасик, конкретика нужна.
Йорвет привстал на локте и устало посмотрел на прибожека одним глазом, потому что на второй все еще были накинуты волосы. Как назло, просто, из принципа гадливости. Ивасик ответил ему взглядом проникновенным, почти залезающим к эльфу под испещрённую полосами шрамов кожу. От резвого, веселого мальчонки, хоть и не первой свежести, такого никак не ожидаешь. Его желтые глаза не мигали, не смущаясь разглядывали эльфа, будто до самых костей и глубже, заглядывая в душу, от которой у эльфа и без того, кажется, осталось одно воспоминание. На секунду мне показалось, что Ивасик гораздо старше и Йорвета, и, даже
