— Все предопределено, — вздохнула я. Знаю, что он имеет ввиду. Так, с научной точки зрения и выглядит то самое Предназначение, от которого не убежать и не скрыться. Креван продолжил:
— Для того, чтобы действительно поменять судьбу и вынудить историю идти другой дорогой, необходимо изменение заданных начальных условий, — он сдвинул одну половинку, она вылезла вверх и вместо идеального изгиба образовалась петля с пустым местом. — Заметь, я переместил время на самую малость, но этого хватило, чтобы создать серьезный сдвиг.
— Допустим, — кивнула я, с трудом шевеля языком. — И что?
— Такие эксперименты запрещены и Асгардом, и Ванахеймом, и другими серьезными магическими сообществами. Понимаешь? Петля пространства-времени влияет на все материи. Ход истории рушится, эпоха искривляется, нити судеб — рвутся и путаются, — Креван словно и не замечал, что я тут немножечко провалилась в шок: — Однако, есть такие храбрецы, которых не смущают столь серьезные проблемы. При идеальном расчете множества параметров никто и не заметит, что время немного пошло не так, как предполагалось изначально. Особенно, если его сместили целенаправленно, зацикливая на одном человеке. Общее движение продолжилось, поменялся только один вектор из миллиардов.
— Подожди… говоришь, параметры должны измениться, чтобы время действительно пошло по-другому, так? — стала медленно вкуривать я наркоманскую лекцию. — Как это сделать можно?
Авалак’х отпустил пояс, удовлетворенный, что я поняла его.
— Когда ты перемещаешь в материи пространства-времени кого-то одного, и хочешь, чтобы судьба его потекла по новому руслу, то самое простое — заставить его потерять часть этого вектора. Согни, как мой пояс. Он сместится, казалось бы, в одно место, то это будет уже другая точка. Соседняя. И отсчет пойдет с нее. Изменится координатный ноль, тот момент, откуда начинается новая история.
— Вот сука! — зашипела я себе под нос. Кажется, я впервые жалею о том, что Локи выжил при падении с Радужного моста.
— Не понимаю только, почему себя твой принц перенес в идентичный момент времени, а тебя из вектора твоей судьбы целых три минуты, — вздохнул ведун. — Одной было бы достаточно. Не знаю, зачем он вообще пожелал поставить новую точку именно два года назад.
— Потому что он мудак зашуганый, вот почему, — критично возвестила я. — Кажется, мне нужно срочно нанести ему визит.
Мужчина удивленно сверкнул на меня аквамаринами, с трудом успевая за моей мыслью. Ему, видимо, в светлую, одаренную чародейством голову, не приходило простой и понятной мысли, что всю эту канитель трикстер провернул тайно, не желая делиться со мной данной информацией. Поняв, что от всей своей огромной эльфийской души подгадил Лафейсону, Креван удовлетворенно хмыкнул. Ловя момент, пока я не помчалась вершить возмездие во имя Луны и своих детей, ведун быстро констатировал:
— И раз Локи, переместившись, себя поставил в нулевую точку, не смещая собственное время, с ним проблем нет. А три минуты, которые он вырвал из твоего времени, продолжают свободно блуждать в пространстве, — я, уже понимая, что вляпалась в самую глобальную, пожалуй, из всех возможных жоп, обреченно слушала ведуна, мысленно накручивая кишки трикстера на вилку. — И именно этот выброс энергии спровоцировал Сопряжение Сфер, которое позволило моим собратьям прорваться в этот мир. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Да, — кивнула я мстительно. — Локи срочно требуется новая поведенческая терапия без права амнистии.
— К сожалению, это сегодняшнему положению дел это не поможет. Но всегда можно убить тебя, — подвел черту под своими мыслями Креван, с таким видом, будто придумал решение всех проблем, от проблем с пьянством до лекарства от рака. — С твоей смертью время прекратит искривляться. Его маленький узел выровняется. Пространственный тоннель стабилизируется.
— И Aen Elle придут сюда, размахивая оружием и с Карантиром вместо чародейского вай-фай? — с подозрением спросила я. Креван покачал головой.
— Пока тоннель нестабилен, закрыть его невозможно. Но когда его энергия станет постоянной константой, Эредина можно будет изгнать обратно в Тир на Лиа. Я не враг своему народу, Аника, и не желаю смертей своих товарищей. Но Ястреб не питает ко мне особого доверия. Он считает, что мои знания и возможности перебороть Белый Хлад, это чушь и старческая блажь. Когда же выбора, как спасти свой народ, у него не остается, я смогу завершить начатое.
— Распотрошишь Цири и достанешь из её тела пресловутый Ген Старшей Крови? — поинтересовалась я. — Знаешь, а мне начинает нравиться эта идея.
— Нет, — отрезал Креван строго. — Я не позволю никому и пальцем коснуться дочери Лары. Но без её помощи не обойтись, тут ты права.
— У вас там чего с ней было такого? — вдруг разозлилась я, срываясь на эльфа за все свои неприятности. — Сестра она тебе, что ли, что ты так носишься? «Не смей говорить ее имя своими устами», «не дам обидеть потомка» … Тьфу. Задолбал!
— Невеста, — наступательно ответил Креван.
— Что «невеста»? — буркнула я с раздражением.
— Лара Доррен была моей невестой до того, как Крегеннан из Леда украл ее.
— А… ну… прости. День у меня трудный был, — тут же остыла я, представив насколько для чистокровного Aen Elle это болезненная мозоль. — Кстати, в Асгарде есть подробное описание ее странствий, поскольку Крегеннан был их лазутчиком. У меня где-то записи остались даже, — заискивающим тоном предложила я. Авалак’х раздраженно выдохнул и отрицательно покачал головой.
— В этом нет необходимости. Она выбрала человека. Такого как ты. Несдержанного, неотесанного, не понимающего ничего в высоких материях.
— Ага, — я вздохнула. — Слушай, а мне принципиально умирать сейчас? Или можно подождать, пока я Локи убью?
— Я думаю, целесообразно убить тебя, когда портал будет открыт достаточно широко, чтобы Aen Elle ворвались в мир. Дадим им еще немного времени помучиться. Тебя, я так понимаю, совершенно ничего не смущает?
— Как бы тебе сказать… Я привыкла, что у меня ничего не получается, даже жить-то нормально… Моя жизнь чаще всего напоминает иллюстрацию к пословице: «Сгорел сарай-гори и хата», — говорить, что существуют пока проблемы посущественней, я не хотела. — К тому же, когда у меня все начинает катиться в пиздень, я сначала расстраиваюсь, а потом вспоминаю одного немецкого мальчика, у которого тоже как-то один раз не получилось стать художником и сразу успокаиваюсь.
— В любом случае, — продолжил маг, — тебе нужно еще немного пожить, дать свое время
