Вчера, после заката, аккурат в первый вечер нашей новой семейной жизни, веселым ребятам из соседнего мира неожиданно приспичило напасть, а точнее — нанести короткий, но колкий, визит хорошим ударным отрядом аккурат по нильфгаардскому лагерю и скрыться в ночной тиши с чувством полного удовлетворения. Прилетели — ужалили — улетели, комариный подход к серьезной проблеме войны. Видимо, Aen Elle мнилось, что работа Асгарда по объединению местного человечества прошла «из рук вон плохо» и проще отломить веник по прутику, ударив по самой солидной, но самой ненавидимой в данном мире, силе. Их обломали. Страны, не смотря на свою неприязнь друг к другу, дали отпор врагам.
Потери черных были малочисленны, поскольку, как ни крути, и без сторонней помощи у ребят с прогрессом дела обстроят вполне прилично, а вот неожиданно решивших присоединится аэдирнцев и каэдвенцев почикало знатно. У меня вообще складывается впечатление, что с таким высоким стремлением драться и такими низкими успехами, у Хенсельта скоро останется от силы пара бабьих батальонов, полных дам с вечным ПМС и куча маленьких, неспособных держать в руках оружие, детей. Каэдвенских мужчин же просто переубивают к чертовой матери. Пока у бородатого короля нормально вывозит только Бурая Хоругвь, но и та уже начинает стремительно терять боевые акции из-за страшной эпидемии пьянства, которая разгулялась по каэдвенским палаткам, и косила народ, живущий в постоянном напряге, не хуже сифилиса или холеры.
Строгость и дисциплина, опять же, процветала только у черных, и то, пожалуй, лишь за счет тоталитарного строя и, привитой с палкой, в самом глубоком детстве, любовью ходить по струнке, если она натянута по приказу Бога-Императора. Там царил сухой закон, но простые солдаты, живущие в постоянном страхе не угодить Эмгыру, волей-неволей, косили грустными голубыми глазами в стороны соседних лагерей и вдыхали едва доносившиеся ароматы вина и рома. В принципе, именно это и позволило нильфам нормально держать оборону против хитрых эльфов, лишившихся магии с моей подачи, но еще силившихся доказать всем местным, что они вполне себе «ого-го» и могут воевать даже палками лучше, чем все местные — с мечами.
Аэдирнцы в целом, будучи разномастным соединением народностей, тоже среагировали на атаку весьма быстро и бурно, бросившись защищать черных, но только потому что так надо и, вообще, «Саския сказала, чего уж там…». Ведомые маршалом Золтаном с его любимым: «А я вам что, хер обвисший?!», верные сыны Вергена и Венгерберга неплохо умудрились ударить с бокового фланга, выбивая народ Ольх из твёрдого внешне, но вполне хрупкого, равновесия, отогнав ушастых обратно в болота, предлагая вернуться туда, откуда они, собственно, и заявились — ту еще задницу. Правда, в процессе кое-кому, конечно, все равно досталось. Йорвет, например, теперь щеголял с грубо зашитой дратвенной нитью скулой, от чего радость ночной свадьбы улетучилась (если вообще начиналась?) и угрюмый вид командира скоя’таэлей портил энергетику палатки, разбавляя идущую от меня атмосферу зефирного счастья огромной ложкой гуталина.
Благо, промучался любимый не долго: вернувшись со штаб-разбора полетов на тему недавней атаки, эльф хмуро похлебал суп (который удивительно умудрился не испортиться от тяжелых вздохов одноглазого ужаса), сказал мне пару колких фраз (от которых я, в любом другом состоянии, ходила бы, как током ударенная), неуклюже поцеловал в щеку (почти прицельно попав кончиком носа в глаз) и, отвернувшись к стене, мгновенно уснул, проваливаясь в сон, будто бы в озеро, накрываясь с головой волной-одеялом.
А вот мне не спалось совершенно. Ворочаясь на кровати, как Пушкин в гробу, при каждом упоминании поэта всуе, я могла бы на какое-то время превратиться в вечный двигатель, питаемый на самой нескончаемой энергии — тараканах в моей голове. В черепную коробку, перекатываясь по извилинам, двигались мысли, причем, самого разнообразного толка: где Локи? Почему Тор медлит с наступлением? Кто выживет в этой страшной войне? И самый важный, на который я потратила не меньше часа, но так и не смогла найти ответ: стали бы люди есть банан, если бы он был фиолетовым, как слива?
В три утра, осознав, что сон и не пытается пробиться к вашей покорной слуге, я решила заняться чем-то более монотонным и усыпляющим, но Кант, вопреки слухам, со своей «Критикой чистого разума» оказался, зараза, интересным и чересчур увлекательным, почти как «Властелин Колец», только про априорные знания и для умников. Когда от последней свечи остался огарок меньший, чем пол мизинца низушника, я, скорбно вздыхая, отложила книгу, чувствуя левой пяткой, что спать мне захочется именно тогда, когда кому-то от меня что-то срочно понадобиться. Сдавая под напором гребаной бессонницы, я легла на бок, и, повернувшись к Йорвету, почувствовала, что начинаю улыбаться, как дура:
«Муж у меня есть! Муж! Живой! Настоящий! Любовь у нас, да. Да-да, пусть все знают, что у меня муж есть. И кольцо от мужа есть! Свадебное! Йорвет, вот… Переупрямила, ага…» — размышляла я, как завороженная разглядывая своего спящего командира, который даже во сне выглядел так, будто бы побьет кого-то и не приходя в сознание. Одна половина лица эльфа, не разделяя мой идеалистичной радости, нахмурилась, а на тонких губах бегала ядовитая неприязнь, и казалось, что он вот-вот вгрызется в подушку зубами, и порвет ее на составляющие. Я вытянула руку и аккуратно провела пальцем по линии носа, стараясь быть ласковой, насколько вообще это умела.
Йорвет недовольно пробурчал что-то и отвернулся лицом к стене, пытаясь спастись от привалившей нежности, лег на зашитую скулу, передумал, почувствовав дискомфорт, и развернулся обратно, но уже с более спокойным видом, явно прекращая пытать кого-то в своих снах. И все это — совершенно не просыпаясь. Я прижалась к нему поближе, и хотела уже полежать с закрытыми глазами, уткнувшись в шею возлюбленного, но вкрадчивый голос, спокойный, сдерживающийся, недовольно пробурчал:
— Должен ли я принести поздравления новобрачным?
— Локи! Твою рогатую мать! Чтоб у тебя ложка с ручкой в суп упала! Ты меня напугал! — воскликнула я, резко подпрыгивая. Видимо, прыжок лежа выглядел со стороны слишком комично, и трикстер не смог сдержать едкой улыбки. Он сидел на стуле, облокотившись об простую спинку с таким видом, как будто это, как минимум, Асгардский трон. По телу друга бродила едва заметная волна, дающая рябью по изображению — передо мной была ухмыляющаяся, бледная, но вполне точная проекция принца. Конечно, вряд ли он заявился бы сам после всего того, что наворотил здесь, если дорожит своей шкурой хоть немного. Покосившись на непроснувшегося Йорвета, я шепотом, категорично, спросила: — Где тебя носит?!
— Тебе лучше не знать, — ответил трикстер, не пытаясь даже понизить
