Геральт подвинулся, уступая место на маленьком клочке котомки. Я бессильно упала рядом, делая вид, что просто присела, и прижалась к нему, слушая молчание и наслаждаясь мгновением, когда слова больше не имеют значения. Ведьмак приобнял меня одной рукой, и пустил вверх кольцо дыма, и внутрь его еще одно, которое, проходя сквозь первое расширилось и поднялось выше, распадаясь на пару секунд позже. Кольца исчезли, теряясь в воздухе, подарив ему прогорклый запах табака, который также сгинет с первым порывом ветра.
— Я ухожу следом за Цири, — проговорил ведьмак почти неслышно. В голосе его была уверенность, твердость, которую невозможно сломать.
— Я знаю.
Он замолчал, прижав меня ещё сильнее. Тишина, едва нарушившаяся, вновь восшествовала на трон. Мы сидели рядом, одни в целом мире, и точно знали, что сколько и чего бы мы не сказали друг другу, этого все равно будет мало. Слова окажутся вязкими, как глина, и будут застревать спазмами слез в горле, а потому сейчас будут излишними. Необходимыми будем только Мы сами. Окутанные призраками воспоминаний, недвижимые, нерушимые, но единые и близкие. Я чувствовала каждой клеточкой, что Геральт, как и ваша отчаявшаяся слуга, внутренне вызывает образы и эпизоды, в которых мы были вместе: от встречи и моего обрушения на ведьмака, через Каэр Морхен, Вызиму, Флотзам и Верген, продолжаясь по Лок Муинне, а потом и через Ничейные Земли и дальше, до сегодняшнего дня. Каждый метр, каждый шаг нашего совместного Пути, который прерывался, петлял, но все равно восстанавливался в минуты нужды, мы продолжали идти в ногу, в одном направлении, рядом.
Время сделало ход, и следом за ним закончился снегопад. Филин ночи взмахнул тяжелыми крыльями, и улетел, уступая место первым лучам рассвета на линии горизонта. Ведьмак встал, отряхивая волосы от налипшей влаги и поднял на меня взгляд усталых, грустных, но навсегда родственных, желтых глаз. Я поднялась к нему, снизу-вверх смотря на самого близкого из людей, как всегда и глядела на своего благородного рыцаря.
— Я люблю тебя, Геральт, — я прижалась к другу, до хруста сжимая ребра, чувствуя, как у обоих перехватывает дыхание и сердцу тяжело биться в узком пространстве.
— Я тоже люблю тебя, доченька, — ответил Белый Волк глухо, гладя меня по волосам. Я закусила губу. Orifann’ы не плачут, чтобы не расстраивать своих отцов. Они впитывают свет звезд, но также, как и ведуны, не позволяют ему скатиться по щекам, зная, что они превращаются в лезвие, больно и глубоко входящее в больное, усталое ведьмачье сердце.
Геральт отстранился. Закинул котомку на спину и отправился в сторону Аэдирнского лагеря, чтобы приготовиться к грядущему, последнему своему, путешествию. Я смотрела в удаляющуюся широкую спину, перечеркнутую двумя мечами, до тех пор, пока она не скрылась среди лысых деревьев, в темноте предрассветных сумерек.
И только в палатке Йорвет узнал, что Orifann’ы, конечно, не плачут. А дочери, пусть и приемные, теряя отцов, льют слезы, из потока которых, по каплям, и образуется Стикс…
====== Глава 43. Беспредельная жажда иного. ======
Я много раз путешествовала через миры, благодаря дружбе с одним известным и крайне жадным до неприятностей, принцем Асгарда. Разумеется, по большей части это были нелегальные переходы из одного мира в другой, разительно отличающихся от стандартного перемещения методом «Хеймдалль ткнул мечом в золотую штуковину». Именно в лазейках, кротовых норах, оставшихся от сотен тысяч Сопряжений Сфер, происходящих во Вселенной постоянно из-за магии, технологий или по велению левой пятки Бога, лучше всего можно прочувствовать, что из себя представляет то место, в которое тебе предстоит перейти.
Мне встречались тоннели, полные отвратительного жира, который липкими каплями оседает на коже, и ты мечтаешь только о том, чтобы сила кинетической энергии поскорее выплюнула тебя обратно на твердую землю. Желательно, поближе к душу. Попадались и тоннели, полные мельчайшего песка, царапающего стеклянную поверхность очков крошечными частицами, полирующие кожу до идеальной гладкости. Видела я и абсолютно пустые, во всех смыслах слова, Точки Перехода, когда ты и себя-то прочувствовать до конца не в состоянии, не то, что поле Иалу*. Внутри уже не веришь, что сам когда-то существовал, а не являл собой чью-то бессмысленную иллюзию воспаленного разума.
Граница мира народа Ольх представляла собой густой клюквенный кисель. Именно эту пикантную кислинку я почувствовала на языке и в носу, когда лазейка между мирами с радостью вывалила меня на заснеженную площадку, укутанную белым, как и весь остальной парк. Жесткая посадка придала мне сил, отвлекая на пару мгновений от тяжких дум о судьбах Родины и близких людей. Оглянувшись, я злобно сверкнула глазами в сторону межпространственной дырки, и, поняв, что она не восприняла меня всерьез, показала ей средний палец. Видимо, не стерпев таких обид, Точка Перехода презрительно выплюнула в мою сторону Цири. Княжна могла бы сделать крутой финт и приземлиться на ноги, если бы под теплые, подбитые мехом ботинки, не попала ваша покорная слуга. Надежда Всего Эльфийского Рода бумкнулась сверху на «старшую сестру» и мгновенно запуталась в тех одежках, которые на нее нацепили для лучшего сохранения тепла. Теперь вредный тоннель, а следом и меня, одарили отборной краснолюдской матерщиной, в творческом завихрении слов которого определенно прослеживался талант Золтана.
Имлерих, стоявший неподалеку, со своими товарищами, до этого только давившийся смехом, откровенно заржал. Его никто не поддержал, кроме Карантира, невразумительно улыбнувшегося такому провалу на самом старте спасательной миссии, но у навигатора хватило воспитания отвернуться. Ведьмак, грузно вздохнув, за шкирку поднял Цири на ноги, а Авалак’х даже снизошел до подачи руки ничтожной человеческой девке, коей я в его глазах и являюсь. Отряхнувшись, я гордо вскинула голову и чувство собственного достоинства вверх, разглядывая местное солнце, уныло пробивающиеся сквозь серые тучки.
— Точно не хочешь вернуться? — спросил заботливо Геральт.
— Я провожу тебя, — категорично ответила я.
— «Тебя», — фыркнула Цири. — «Нас», вообще-то. Ничего, что я тоже ухожу, а?
— У тебя и так провожатых целая делегация, — пробурчала я, кивая в сторону собравшихся по такому печальному поводу эльфов Aen Elle. Здесь были и Эредин со своим элитным отрядом Красных Всадников, возглавляющих собравшуюся процессию, и тот самый эльф Ге’эльс, который когда-то пытался наладить со мной контакт, и целая толпа других, незнакомых остроухих гуманоидов, слившихся для меня в единое пятно удивленно-озлобленных эльфов. Среди собравшейся компании, очевидно, являвшей собой верхушку местного сообщества, пару раз даже появилась девушка, похожая чем-то на Лару Доррен, и в мою голову мгновенно закралось подозрение, а не родил ли Йорвет в прошлой жизни незаконных детей, к которым я не имела никакого отношения? Хм…
— Давайте закончим с этим побыстрее, — вздохнула Йеннифер. Я неожиданно захотела вцепиться ей в волосы. — Нет
