Кровавый Барон еще кое-как поддерживал шаткий порядок на здешних просторах.
Путь пролегал через Кривоуховы Топи, самую глушь Ничейной Земли. Местные обычаи славились своей бессмысленной жестокостью, их не смогло изменить даже влияние черных. «Так у нас заведено». Местный люд никогда не сможет жить по другим порядкам — плеть нового хозяина лишь сменит плеть старого.
Издалека виднелись костры, языки пламени почти достигали неба. Гульба продолжится всю ночь, до самого рассвета — на этот праздник припасли самую крепкую брагу. Сегодня ночью на этой горе будут убиты десятки людей, и зачато не меньше дюжины.
Слепая на правый глаз старуха у подножья Лысой Горы подозрительно покосилась на Ольгерда. Здесь такой причудливый крой одежды не в ходу, как и выбритые виски. Старуха указала скрюченным от артрита пальцем на каменное святилище Вейопатиса и потрясла кулаком.
— Нужно принести жертву, — предупредила я Ольгерда, и он привычным жестом потянулся к кошельку на поясе. — Но уж точно не деньги, — добавила я шепотом.
Вейопатису интересно лишь то, что уже так предусмотрительно выставлено на продажу бродячими торговцами у подножья горы. Молодые телята и кролики. Только свежая кровь могла заинтересовать хоть и ослабленного, но по-прежнему жестокого бога.
Людей Ольгерд убивал охотней, чем животных. Хоть его карабела и не дрогнула, он неприязненно нахмурился, когда теленок испустил последний крик в своей недолгой жизни и его горячая кровь мощным потоком хлынула на святилище.
— Сладко пахнет кровь, князек, — старуха сразу же прибрала тело животного, жадно вдыхая запах крови со своих перепачканных пальцев. — Благословит тебя наш бог славной ночью. И Хозяйки наши будут довольны.
Ольгерд лишь брезгливо отвернулся, не удостоив старуху даже скупым словцом. Какую ступень в местной религиозной иерархии занимали Хозяйки? Народ верил в древних богов, но подчинялся лишь ведьмам.
Лошадей привязали в стойлах у подножья горы — подъем для конных слишком крутой, а тропа узка и витиевата. Гора не была такой уж высокой, но воздух с каждым шагом становился разреженней, все тяжелее было сделать вдох.
На вершине горы стояло несколько хижин, служивших в эту ночь корчмами: эль лился рекой, закусывали же всем, что попадалось под руку. Среди лиц крестьян и знати средней руки изредка мелькали те, что с трудом напоминали человеческие, но в эту ночь они вполне могли сойти за ряженых. Люд разоделся кто во что горазд: пестрые ситцевые юбки и рубахи с вышивкой, венки из полевых цветов вместо головного убора.
Я не рискнула выпить ничего покрепче вина, смутно вспоминая свое недавнее фиаско, отчасти от того, что тяжелый горный воздух уже достаточно дурманил рассудок. Мужчины томились в ожидании драк и женщин.
Страдать им пришлось недолго. Местный воевода, косая сажень в плечах, зазывал народ на древнейшее веленское развлечение — бои на кулаках. «Кто хочет померяться силой с самим Дурденом Портным?» — это неизвестное мне имя заставило даже тех, у кого явно чесались кулаки, молча уставиться в свои кружки. А зеваки застыли в предвкушении хлеба и зрелищ.
Их взгляды устремились на Ольгерда — одного из немногих чужеземцев на празднике. На единственного, кто по виду мог бы схватиться с самим Дурденом Портным.
— Не хочешь? До полуночи еще полно времени.
— Не люблю кулаками без причины махать. Только если какому-нибудь хлыщу пыл умерить.
Зеваки разочарованно вздохнули.
— Да, нечестный бой получится. Тебе хоть голову проломят, все равно на ногах стоять будешь.
— Проломить мне голову еще суметь надо.
Мне вспомнилось, как Ольгерд дрался в «Алхимии» — красивое было зрелище. Правда, победил он не без помощи красного вихря, позволяющего ему исчезать и снова появляться на поле боя.
— Даже прекрасный фехтовальщик не всегда оказывается хорошим бойцом.
— Уж поверь мне, в кулачных боях мне нет равных. Разве что, быть может, Витольд.
Я делано пожала плечами.
— Скука одолевает? — сложил руки на груди Ольгерд. — Так хочется снова увидеть, как дерется Ольгерд фон Эверек?
Толпа аж задрожала в предвкушении, когда он поднялся со своего места, залпом осушив кубок.
— Ну что ж… Человеку иногда нужно вкусить немного безумия, чтобы освежить вкус к жизни.
«Здравия желаю, атаман! Неужто решили почтить нас своим участием?» — поприветствовал Ольгерда воевода. Вот у кого карманы отяжелеют от золота ставок — только слепой не прибежит поглазеть на этот бой. Хотя и тот не прочь будет послушать, я уверена.
Поле битвы представляло собой небольшой кусок выжженной земли. Противник Ольгерда оказался крепко сложенным, бритым эльфом с татуировками по всему телу. Никогда доселе не видела, чтобы Старшая Раса принимала участие в таких безвкусных развлечениях. Жар костров был невыносим, и эльф снял зеленую рубаху, оставшись в одних портках.
Женщины, собравшиеся вокруг импровизированной арены, явно больше хотели оценить обнаженный торс его противника. Особенно юная светловолосая девушка, которая, судя по восхищенному взгляду, в образе Ольгерда увидела своего долгожданного, и оттого весьма потрепанного жизнью, принца. Я заговорчески толкнула ее в бок.
— Крикни атаману кунтуш-то снять. Порвет еще, видишь какой дорогой, — прошептала я.
Эта вызванная исключительно заботой о кунтуше идея нашла в женском сообществе широкий отклик, и воздух сотрясли веселые возгласы: «Сними рубаху, атаман!». Ольгерд бросил на меня взгляд — я не присоединилась к крикам, мои губы были плотно сжаты. Что за беда с моей дурной репутацией? Что бы я не делала, все равно подозревают.
Ажиотаж не унимался, и Ольгерд поддался на уговоры толпы, потянул за пояс, сбрасывая с плеч кунтуш. В свете костров, покрытый шрамами, он словно сошел со страниц страшной сказки.
— Наконец-то противник мне под стать, — издевательски протянул эльф. — Назову дочку в твою честь…
Толпа одобрительно загоготала.
— …когда твоя жена ею разродится.
Ольгерд обошел вокруг противника, разминая мышцы шеи.
— Какими витиеватыми стали оскорбления, — лениво, без малейшей злости в голосе, ответил ему Ольгерд. — В мои времена было достаточно обвинения в бесчестье.
— Твои времена давно прошли.
Эльфы от природы необычайно ловки, а этот был еще и силен, как каменный тролль. Стремительный удар в грудь — Ольгерд едва успел увернуться — кулак эльфа все же прошелся по нижним ребрам. Раздался отчетливо слышимый хруст. Мое сердце сжалось от мысли, какой болью он должен был отозваться.
Ольгерд даже не пошатнулся. Застыл в боевой стойке, напряженный, как зверь перед прыжком. Ответный удар эльфу прямо в челюсть — кровь брызнула на землю. Тот отскочил в сторону, избежав повторного удара.
Если бы не бессмертие, Ольгерд не смог бы так быстро прийти в себя. Я точно слышала хруст сломанных ребер. Судя по смятению на лице эльфа, его мучила
