Где-то вдалеке послышался странный шорох. В старинном замке шуршит и скрипит все то, что может шуршать и скрипеть, и даже то, что не может. С недавних пор любой звук казался шагами притаившегося чудовища.
— Расплавим у кузнеца, — нахмурился Ольгерд. — Отыщи мегаскоп, я пойду за ведьмаком.
Мне очень не хотелось оставаться одной, но еще меньше хотелось задерживаться в Горменгасте.
На заваленных хламом стеллажах разыскать что-то — то еще испытание. О, золотые часы! А кто мне сказки рассказывал, что беден, как Лазарь?! Возьму в память… на память. Или на черный день. Как хорошо, что не нужно делиться добычей, если никто не знает, что она у тебя есть. Пара редких книг, включая “Die Bibel”, полетели в сумку вслед за часами; нечего им тут пыль собирать, пока до замка не доберутся особо отчаянные мародеры. Не завидую я тем мародерам.
Еще одна мерзкая статуя, на этот раз плачущего ангела. Вуаль из белого мрамора, пустые глаза. В моем доме, если я им когда-нибудь разживусь, не будет ни одной скульптуры. Я быстро накрыла сомнительное произведение искусства первой попавшейся тряпкой.
Потребовалась немало времени, прежде чем мне удалось раскопать в этих руинах мегаскоп. Пыльный, на ладан дышащий, но еще работающий. Старой эльфийской работы, из тех, что вызывают перед глазами образ собеседника. Какое лицемерие — ведь Иштван ненавидел все, что связано с остроухими.
Шаги на лестнице. Ламберт еле ковылял — выглядел так, будто его черти отодрали. Я не стала спрашивать, как он себя чувствует, не ожидая услышать ничего хорошего в ответ.
— Слушай, Филипек, — наивные предположения, что я смогу избежать разговора рассыпались в прах. — То, что ты с меня портки содрала, как изголодавшаяся девка, я еще понимаю. Мордой я действительно вышел. — Ольгерд скептически взглянул на ведьмака. — Но за кой хер фисштехом угостила? По доброте душевной?
— Кислую мину с лица стереть хотела, — вздохнула я. — Обезболивающее, Ламберт.
— Местное, Филипек, местное. Но мысль я оценил. Фисштех тоже.
Местное? Кто ж знал, только фисштех перевела. Я пододвинула мегаскоп к Ламберту. Хватит с меня придирок — если бы не я, его бы уже стервятники доедали. С другой стороны, если бы не я, ноги бы его в замке не было.
Донельзя хорошенькая чародейка в расшитом платье с глубоким вырезом, увидев Ламберта, прикрыла рот рукой. Красота девушки не ускользнула и от расправившего грудь и расплывшегося в очаровательной улыбке Ольгерда.
— Ламберт, что произошло?!
— Кейра, портал. — Ламберт облокотился о стол с видом святого мученика Лебеды. — Просто открой портал.
Чародейка поняла, что расспросы лучше оставить на потом, и поставленным голосом произнесла заклинание. Ничего не произошло. Странно.
Пока мы с Ламбертом удивленно озирались, Ольгерд указал на окно. Там, застыв прямо в воздухе, чернела арка портала.
— Кейра, милая, — поразительно, что Ламберт с кем-то ласков. — Ты открыла портал прямо над скалами. Если тебя так не устраивают наши отношения, скажи об этом прямо.
Кейра слегка нахмурилась, скрестила руки на груди и произнесла заклинание еще раз. Портал исчез и появился где-то вдалеке за окном. Ламберт закрыл глаза.
— Кейра, — обратился к чародейке Ольгерд тем медовым тоном, что так подходит для описания разноцветных цветочков. — Будь так добра, горизонтально и пониже. Замок сбивает магические потоки, это не твоя вина.
Кейра кокетливо улыбнулась и кивнула. Скорее по старой привычке посерьезнела, увидев, что глаза Ламберта налились кровью. Хотя черт разберет: в таком состоянии причиной может быть как ревность, так и просто кровоизлияние.
Портал все еще за окном, но прыгнуть в него теперь не составит труда. В комнату ворвался неистовый ветер. Не особо жалую порталы, но так рада выбраться из замка, что выпрыгну хоть на голые скалы.
Пара мгновений в невесомости, и под ногами снова деревянный пол усадьбы. В ней все неизменно — кабаны пили все, что горит, заедая тушеной бараниной с хлебом. Ба! Знакомые все лица! Олина примостилась на коленях у Конрада, и хохотала над какой-то несомненно остроумной шуткой. Ее роскошная грудь едва ли не выпрыгивала из декольте. Жизнь по закрученной спирали — убивай, грабь, спускай награбленное на жриц любви, убивай, грабь. Лепота.
— Виват, атаман!
Кутили явно еще с последней вылазки, с нее же не трезвели. Кабаны, увидев разодранную в клочья броню атамана, чуть не поперхнулись. Все, кроме Сташека, который, судя по блаженной улыбке, уже потерял связь с окружающим миром.
— Вы прямо как… как дракона одолели, атаман! — благоговейно выкрикнула Адель.
Кабаны, уже предвкушая отменную историю, принялись наперебой расспрашивать атамана, но Ламберт многозначительно прокашлялся.
Ольгерд повернулся к Ламберту и скрестил руки на груди, выпрямившись во весь немаленький рост. Хорошо поставленным для таких случаев голосом Ольгерд начал благодарственную речь. Как сам Император медаль за доблесть вручает, не меньше.
— Ведьмак. Ты сослужил мне хорошую службу и будешь за это щедро вознагражден. Я к вашему брату особой любви никогда не испытывал, но должен признать…
На лице Ламберта появилось убийственное выражение. Клянусь, еще немного, и у него начнет дергаться глаз.
— Деньги, фон Эверек. Деньги.
— …что фехтовальщик ты отменный, — невозмутимо продолжил Ольгерд. — Мечом твоим правда в зубах стыдно ковыряться, поэтому дарю тебе…
— Деньги. Мне нужны деньги.
— …вот эту саблю из зерриканской стали. Вдобавок к обещанной сумме. Не благодари, ведьмак. Ты заслужил.
Ламберт и не собирался. Ольгерд нахмурился, коротко кивнул Конраду. Деньги у того уже были наготове, и увесистый мешочек тут же оказался в руках Ламберта. Он придирчиво взглянул на содержимое, но от увиденного у него даже морщины на лбу разгладились.
— Бывай, ведьмак. Милена, проводи, — Ольгерд ясно дал понять, что церемония вознаграждения закончилась.
— Бывай, фон Эверек.
Ламберт в ближайшее время лошадь оседлать не способен, и я проводила его в кабинет. Он с достоинством отклонил мое предложение помощи, хоть едва и волочил раненую ногу по крутой лестнице.
О Меригольд атаман пообещал позаботиться, пока ведьмак достаточно окрепнет, чтобы ее забрать. Бедная кобыла, как поведал Конрад, измучилась вся и иссохла в ожидании хозяина.
— Хочешь хороший совет, Филипек? — спросил Ламберт, прежде чем ступить в портал.
— Не очень.
— Захочешь нормального мужика, который из тебя дурь выбьет — есть один на примете. Эскель зовут. Толковый, да любит таких, как ты.
Мужика я не искала, но любопытство взяло верх.
— Таких, как я?
— Сисястых и с блядцой. А если уж пентаграммы и рога, так вообще не слезет.
Я глубоко задумалась над такой характеристикой. Нужно
