Мунинн опускает бокал на стол, берет с другого его конца синюю бутылку и ставит перед Видоком.
– «Спиритус Деи», мой друг.
Видок широко улыбается.
– Благодарю. Здесь даже больше, чем я рассчитывал.
– Если есть еще, можно, я возьму немного? – спрашиваю я. – Хочу обработать им пули. Возможно, придется стрелять в тех, кого убить непросто.
Мунинн идет к полке и возвращается с уменьшенной копией бутылочки, которую он дал Видоку.
– В счет причитающейся суммы.
– Спасибо.
– Кажется, я еще должен немного наличными.
– Было бы здорово. Под этими часами и костями найдется банкомат?
Мунинн идет в угол пещеры, заваленный двадцатифутовой кучей из коробок с банкнотами и сундуков с золотыми и серебряными монетами. Маленький человек роется в этой куче, как старый чудак, выбирающий самый спелый персик в продуктовом магазине.
– Во!
Он достает коробку, маркированную надписью «Государственное казначейство США». Затем вынимает оттуда и протягивает мне аккуратно перетянутую пачку новеньких купюр. Я отгибаю пачку, наслаждаясь весом денег в руках. Здесь только сотенные. После продавщицы из «Пончиковидной Вселенной» это самое красивое зрелище, какое я видел с тех пор, как вернулся на Землю.
Над плечом Мунинна висит стеклянный декантер[73] с трепещущим внутри крошечным синим пламенем – не больше спичечной головки.
– Это то, о чем я подумал? – спрашиваю я.
– А о чем вы подумали?
– Он похож на Митру. На первый огонь.
– Вы абсолютно правы. Это первый огонь во Вселенной. И он же последний. Многие как в этом мире, так и в других верят, что в конце времен Митра вырвется на свободу и начнет расти, пока не сожжет все Мироздание. Пепел, оставшийся от нашего бытия, удобрит почву для следующей Вселенной.
– И сколько он может стоить?
– Он не продается. Но если бы продавался, то стоил бы столько, сколько вам не накопить ни за эту жизнь, ни за тысячу следующих. Вы слишком амбициозны. Не торопите события, мой друг. Если мы станем сотрудничать регулярно – а я думаю, это возможно, – то ваши гонорары значительно возрастут и станут куда более интересными.
Я раскладываю купюры, который выдал мне Мунинн, по внутренним карманам смокинга.
– Чей заказ мы сегодня выполняли? – спрашиваю я.
– Это конфиденциальная информация.
– Хотя бы намек…
– Ответы просты, но намеки стоят денег. Приберегите пока заработанные, они вам пригодятся. Хотя бы для того, чтобы приобрести новый костюм, – отвечает он, трогая дырку на моем рукаве, прожженную золотыми искрами.
Приходится прощаться и идти наверх – в магазин Мунинна.
– Вас не затруднит подобрать монеты, которые вы уронили?
Я машу рукой и, поднимаясь вверх по лестнице, собираю все до одной. В магазине я ссыпаю монеты обратно в вазу, из которой их украл.
Уже в лифте Видок спрашивает меня:
– А на кой тебе знать, кто именно клиент Мунинна?
– Попасть точно в логово Джейн-Энн – это немыслимое совпадение. С тех пор как я вернулся, я уже второй раз случайно натыкаюсь на члена Круга. Я хочу знать, не подставляет ли меня кто-нибудь.
– Мунинн никогда тебе не скажет. Для него это вопрос чести. С этим надо быть поосторожней.
Лифт останавливается на втором этаже, и Видок открывает бронзовую дверь.
– Знаешь, я уверен, что скоро станет хуже, – говорю я. – Сегодняшняя стычка с толпой болванов покажется сущим пустяком…
– Есть такая поговорка, – перебивает он. – «Inter urinas et faeces nascimur». Что значит «Мы рождаемся между мочой и дерьмом». Когда-то во Франции меня хотели убить очень многие. Из тех, кого я когда-то отправил в тюрьму. Местная полиция никогда не верила, что я перестал быть жуликом и вором, каким был в молодости. Даже «Сюрте»[74] – специальная полиция, которую я создал в Париже, основанная на истинно научных принципах, – даже они в конце концов были развращены теми, кто у власти, и обратились против меня. Большая часть того, что я построил, была отнята у меня лжецами и ублюдками. Так что, если ты намекаешь на то, что я должен уйти и не связываться с тем, что грядет, – поцелуй меня в задницу. То, что творят Мейсон и его друзья, – слишком человеческое. У него есть сила, возможно, самая большая сила, которая была когда-либо у мага за всю историю, но он всего лишь человек. А людей я не боюсь.
– Пойдем, что ли, напьемся?
– И будем ссать на врагов свысока? Пошли.
Я СИЖУ в баре «Бамбукового дома кукол» и балуюсь с крошечной клавиатуркой моего нового телефона. Нынешние телефоны похожи на игрушки. Они помещаются в карман, мигают светом и жужжат, как вибраторы. Плюс с их помощью можно получить… в смысле подключиться к интернету и найти там всё, что нужно: музыку, карты, порно. Всё. Для полного счастья не хватает только сигаретного раздатчика.
– Уже погуглил себя? – спрашивает Карлос.
– Как это?
– Поиск самого себя в Гугле. Узна́ешь, насколько ты знаменит. Много ли где упомянут. Это называется «эгосерфинг». В общем, введи свое имя и посмотри.
Первое, что выскакивает – старая статья в «L.A. Times» об убийстве Элис. Это всего лишь крохотная заметка без деталей, ибо кому какое дело до очередной мертвой панковавшей девчонки? Это немного задевает, но я благодарен авторам за то, что они не стали расписывать детали. Я еще не готов узнавать подробности.
Карлос прав. Я тоже есть в Гугле. Очевидно, полиция ищет меня как «возможного подозреваемого» в убийстве Элис. Вот тебе и эгосерфинг.
Я ввожу имя Мейсона Фейма и вижу другую статью из «L.A. Times» – о пожаре в его доме. О первом пожаре, а не о том, который устроили мы с Видоком. Здесь же краткий некролог. Похоже, они нашли тело в особняке, которое выгорело настолько сильно, что уже нельзя было свериться со стоматологическими записями или взять приличный образец ДНК. Предполагаю, что тело принадлежало нашему хиппи – бедному глупому Ти Джею. Мейсон не из тех, кто позволит добротному трупу пропасть, вместо того чтобы как-нибудь его использовать – например, для инсценирования собственной смерти.
Еще один запрос, и я обнаруживаю, что имя Джейн-Энн упомянуто в миллионе мест. В основном это светские вечеринки и благотворительные мероприятия, кинопремьеры и сборы средств на политические цели. Она везде, где есть возможность приблизиться к хозяевам жизни.
Я ввожу имя Черри Мун и получаю ссылку на веб-сайт. Кликаю по ней, и вот она, собственной персоной – в идеальном костюмчике под Сейлор Мун, с розовым плюшевым рюкзачком в виде мишки в одной руке и с покрытым стразами телефоном в другой. Она выглядит еще моложе, чем в тот день, когда я попал в Нижний Мир. Тогда ей можно было дать двенадцать-тринадцать лет. Теперь на вид ей лет одиннадцать, не больше. Надеюсь, это благодаря макияжу, хотя у меня такое чувство, что дело тут совсем в другом.
Я нажимаю кнопку «Enter» и перехожу на ее сайт. Внутри всё в таком же духе: дневник маленькой
