Имеется также страница со ссылками, ведущими на другие сайты ее препубертатного ведьминого кружка. Самая заметная ссылка отправляет на сайт под названием «Леденцовые Куколки». Так называлась жуткая девчачья банда, с которой она тусовалась, когда мы все были членами Круга. Теперь «Леденцовые Куколки» – это дорогой магазин на Родео-драйв, торгующий японскими анимешками, игрушками в виде киномонстров, играми и эксклюзивными нарядами Готической Лолиты. Теперь я знаю, что дал ей Мейсон в качестве награды. Я еще раз смотрю адрес, прохожу в туалет за баром, шагаю в тень и оказываюсь на Родео-драйв.
На Родео солнечно. На Родео всегда солнечно. Когда по улице, подобно шарам на параде «Прада», плывут подсевшие на викодин[76] юные жены миллионеров с платиновыми картами «Американ Экспресс» и ищут латте за двадцать долларов или джинсы за пару тысяч, погоде, черт возьми, положено оставаться солнечной.
Заведение Черри в конце квартала. У меня есть нож, пистолет и куртка для мотокросса с кевларовыми вставками. Идеальный набор для похода в магазин за ланч-боксом «Хелло Китти».
Магазин «Леденцовые Куколки» похож на охотничий домик маленькой девочки с большими странностями. Головы героев и монстров всех японских аниме развешаны на стенах как охотничьи трофеи. На полках в наборах лежат их пластиковые кишочки, с набивных вешалок свисают их шкурки со звериными принтами и рюши малютки Бо Пип[77].
Я оборачиваюсь и вижу перед собой целый взвод пялящихся на меня двенадцатилетних милашек, всем своим видом показывающих, что мне здесь совсем не рады. Это какая-то Деревня Проклятых[78] в белых гольфиках.
– Я ищу Черри Мун, – говорю я.
Одна из Лолит подходит ближе. Ростиком она мне примерно по пуп.
– Ты ещё что за х…й?
Примерно так я и предполагал. Но то, что услышал, превзошло самые смелые ожидания. Звуки, которая издает эта Лолита в розовом бальном платьице с желтенькими ленточками, отнюдь не напоминают мультяшный писк. Это голос тридцатилетней пропитой бабы, за плечами которой слишком много бессонных ночей и слишком много выкуренных «Лаки Страйк» без фильтра. Это еще одна вещь, которую Мейсон дал Черри – власть оставаться вечно двенадцатилетней самой и дарить ту же способность своей жутковатой свите. Фонтан молодости, окончательно ушедший вразнос.
– Я ее старый друг. Мы оба знали Мейсона.
– Ты конченый дебил или просто ё…нутый? Никто не смеет говорить здесь про Мейсона, х…есос!
Четвероклассницы матом меня еще не обкладывали. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться, но, должно быть, она всё видит по моим глазам, поскольку в следующую секунду выхватывает нож танто[79] с отороченной белым мехом рукоятью и прижимает к моему подбородку – так сильно, что слегка прорезает кожу.
– Почему бы тебе не свалить отсюда, дедуля? Черри не захочет с тобой говорить, ты только портишь нам репутацию. И, кстати, в этой курточке ты похож на пид…раса.
Несмотря на изящное обращение с танто, я понимаю, что в поножовщине она ничего не смыслит. Иначе приложила бы лезвие под ухо – туда, где проходят основные кровеносные сосуды.
Я взмахиваю рукой быстрее, чем она успевает заметить. Внезапно выясняется, что нож уже в моей руке, а ее запястье почему-то побаливает. Прежде всего она страшно удивляется. Затем впадает в ярость. Она отступает к своей стае, и все они дружно принимают мультяшные боевые позы. Некоторые из них вытаскивают ножи. Они могут выглядеть как маленькие девочки, но от них воняет магией – их собственной или полученной от Черри. Тут трудно сказать. В любом случае мне совсем не хочется драться с дюжиной заводных кукол. Здесь наверняка есть камеры наблюдения и сигнализация. Как потом объяснять копам, зачем я избил стайку розовощеких ангелочков?
Я поднимаю руки, чтобы они видели мое миролюбие, и иду к двери. Возле выхода на стойке лежит шариковая ручка. Я записываю номер мобильного на какой-то квитанции.
– Пусть позвонит по этому телефону. Скажите ей, что в город вернулся ее мертвый друг, и лучше бы ей позвонить как можно скорее, иначе он придет снова и как следует ее отшлепает. – Я показываю танто девочке в бальном платье. – Это получишь обратно, только если она мне позвонит.
Я выхожу из магазина и выкидываю нож в канализацию за углом.
Сквозь шум улицы я слышу что-то другое. Кто-то зовет меня по имени. Я оборачиваюсь, подумав сначала, что меня позвала одна из нимфеток из магазина, но нет. Это мужской голос, доносящийся с противоположной стороны улицы. Приходится прикрыть глаза от проклятого солнца, чтобы его увидеть.
Это сам Паркер, не более чем в пятидесяти футах[80] от меня.
Паркер не то чтобы большой. Он размером с аттракцион в Диснейленде. Проложи дорожку по его плечам и спине, и по ней можно будет катать отчаянных детей. Я бегу прямо к нему поперек дорожного движения. Машины несутся по Родео, к зеленым огням светофоров с обеих сторон квартала. Я перепрыгиваю через капот ближайшей машины, падаю и натыкаюсь на еще одну. Затем запрыгиваю на багажник другой, но поскальзываюсь и оказываюсь на капоте следующей.
В голове становится тихо и спокойно. Вдалеке, практически на другом конце Солнечной системы, визжат шины. Скрежещет металл. Бьется стекло. Кричат люди. Но я раз за разом встаю на ноги и продолжаю идти вперед. Во мне толчками бьется кровь, от живота к рукам и ногам расходится жар. Но впервые с тех пор, как я выполз из костра на эту землю, я чувствую себя самим собой. Впереди Паркер, и я точно знаю, что должен делать.
Слева взрывается витрина магазина, и меня сносит взрывной волной. Я бьюсь о переднюю пассажирскую дверь припаркованного у тротуара «Кадиллака», оставляя на ней могучую вмятину. Люди кричат. Магазин горит. Я поднимаю глаза и вижу, как Паркер перебрасывает из руки в руку нечто похожее на пылающий баскетбольный мяч. Он швыряет его в мою сторону. Я откатываюсь от «Кадиллака», но Паркер промахивается, и «мяч» влетает в автобус, застрявший в пробке. Еще больше битого стекла. Еще больше криков.
Я снова поднимаюсь и иду к нему. Он отступает от меня по улице. Но что-то здесь не так. Как бы быстро я ни двигался, Паркер всегда опережает меня. А когда он разворачивается на пятках и переходит на бег, я
