– Ну хорошо, рейнджер. Ты хотел меня видеть, ты меня увидел. Но, прежде чем обзовешь меня мудаком и вышвырнешь вон, послушай еще кое-что: я могу дать тебе то, что не сможет дать больше никто в мире.
– Что именно?
– Возможность для тебя и твоей пехоты пройти прямо в сердце Авилы. Мимо охраны, сигнализации, магов, гоблинов и адских псов. Словом, мимо всех, кого они могли нанять в качестве дозорных.
Уокер смотрит на меня. Я практически вижу, как хомяк в его голове напряженно крутит колесо. Его подмывает сказать мне, чтобы я убирался, но он читал мое личное дело и знает, что в Нижнем Мире я проникал даже к самым охраняемым демонам. Все-таки забавно наблюдать за корчами полицейского.
– Ты используешь ключ? Но как? Я должен понимать это, чтобы обеспечить своим людям безопасность.
– Я проведу их прямо внутрь. Если есть хоть какая-то тень, я смогу зайти через нее.
– Покажи.
– Я не собираюсь развлекать тебя магическими фокусами. Просто скажи: нужна моя помощь или нет?
Он напряженно смотрит на меня. Жует щеку изнутри. Ему очень хочется курить. Он тайный курильщик. Я чувствую запах его пота.
– Знаешь что, рейнджер? Хватит на меня пялиться. Я нужен вам больше, чем вы мне. Я могу подождать, пока тебя с твоей кавалерией не порвут у парадного входа в лоскуты. А потом зайду и использую ваши трупы как щит. Желаю приятного умирания.
– Ну ладно, – сдается он. – Но только в этот раз.
– И еще кое-что. У нас с тобой разные цели. Я заведу тебя внутрь, по возможности помогу спасти мир и доделать остальную бойскаутскую хрень, но не раньше, чем избавлю друзей от опасности. Договорились?
– Сегодня ночью всему миру может прийти конец, а ты собираешься оставаться эгоистичным ублюдком до конца?
– Близость к вам, благочестивым людям, укрепляет во мне эти наклонности.
– Ну хорошо. Договорились.
Необходимость сотрудничать со мной ранит его в самое сердце. Видеть его мучения – все равно что кушать мороженку и торт на ужин.
– Но, учитывая то, что ты натворил, – говорит Уэллс, – как только всё закончится, ты предстанешь перед Аэлитой лицом к лицу.
– Непременно. Когда выходим?
Уокер смотрит на наручные часы. Затем на большой электронный циферблат на стене. Подготовка набирает обороты. Звери приходят в возбуждение. Боевые псы делают дорожки из кристаллического мета в надежде, что он поможет отрастить им бритвенно-острые зубы.
– Мы рассчитываем, что последние важные гости подъедут к десяти, так что зайдем чуть-чуть позже.
– Значит, вернусь к десяти.
Я иду к выходу, но останавливаюсь при виде прекрасного зрелища: тяжелый металлический шкаф на колесах с длинным рядом новеньких бронежилетов. Их не меньше пятидесяти, и они выглядят как настоящие произведения искусства. Я беру один, взвешиваю на руке, затем поворачиваюсь в Уэллсу:
– Я его возьму.
– Хорошо. Бери. – Затем он добавляет, о чем-то вспомнив: – Подожди. Кое-что еще.
– Что?
– Перестань называть меня рейнджером. Я не из Техаса. Я из Спаркса, штат Невада.
– Знаешь, кто хуже техасца?
– Кто?
– Притворяющийся техасцем.
– Возвращайся к десяти, или мы уйдем без тебя.
КИССИ ПО-ПРЕЖНЕМУ нигде не видно. Что-то определенно не так. Я смотрю через окно «Ягуара» на пару, пережидающую красный свет. Они смотрят в разные стороны и не разговаривают друг с другом – явно только что поссорившись по какому-то дурацкому поводу. Двое пацанов у газетного киоска дразнят третьего. Подростки бандитского вида в спортивной одежде торчат на углу у винного магазина, раскуривая косяк. Мне хочется высунуться из окна двери и крикнуть им, что мир подходит к концу и пора прибрать за собой дерьмо, но какой в этом смысл?
Разве кто-нибудь знает, что действительно происходит в мире? Раньше я смеялся над людьми, которые верят только в то, что их окружает, и не мечтают заглянуть за грань реальности. Большинство из них не поверят своим глазам и ничего не поймут, даже если прямо рядом с ними Саб Роза будут поднимать из могил Иоанна Крестителя, Билли Холидей[111] и Дикого Билла.
Но теперь мне кажется, что я и сам ни черта не понимаю. Мозг мой мечется между вопросами: зачем Мейсон хочет открыть двери в Ад и происходит ли это на самом деле? Действительно ли он собрался впустить сюда Люцифера или делает вид, что собрался, с целью отвлечь? В то время как все будут смотреть в одну сторону, он проскользнет за спинами и провернет что-то другое. Но что именно?
В конце концов я решаю об этом не думать. Мне никогда не проникнуть в голову Мейсону. Может, я и родился лучшим магом, но он всегда был умнее. Вот почему он теперь командует карнавалом, а я собираюсь закончить дни, откусывая головы цыплятам. Но это тоже мысли. А я хочу тишины. Пустой, большой, дзенской тишины. Мне нужно вернуться к тому спокойному тихому состоянию, которое возникало у меня перед выходом на арену. Чтобы никаких мыслей. Никакого действия. Ведь мысли и действия – это одно целое. Я слежу за дыханием и сосредотачиваюсь на дороге. Я чувствую, как приходит спокойствие.
Вдруг за спиной взвывает сирена и вспыхивает яркий свет. Цветные огоньки отражаются от зеркала заднего вида и слепят глаза. Искаженный, усиленный громкоговорителем голос эхом отражается от стеклянных витрин зданий. Я не могу разобрать ни слова, но понимаю, как перевести полицейское хокку на человеческий язык: «Ты едешь в угнанном «Ягуаре», который должен был бросить час назад. Не то чтобы в Лос-Анджелесе нельзя было найти других машин. Но ты начал думать, отвлекся и посмотри теперь, к чему это привело».
Вот только этого мне сейчас не хватало! Интересно, они отпустят меня с предупреждением, если я честно скажу, что сегодня вечером буду пытаться спасти мир?
Полицейский голос гремит снова. Они слепят меня прожектором. Он яркий, как миллиард свечей. Я заезжаю на стоянку и останавливаюсь.
Спасибо за тень, Дик Трейси. Здесь тесновато, но я могу проскользнуть. Тащу за собой бронежилет. Надеюсь, кто-нибудь из копов подкрадется вовремя, чтобы увидеть, как мои ноги исчезают в приборной доске.
Я выхожу в фойе Брэдбери-билдинг. Здесь темно. Входные двери крепко заперты. Я захожу в лифт, надеясь, что здесь не отключили электричество на время праздника. Нажимаю на кнопку. Вздрогнув, машина тянет лифт вверх, и я выдыхаю с облегчением.
Лифт поднимается на один этаж и останавливается. Я жму кнопки «один» и «три» одновременно, и машина вновь приходит в движение. Выходя из лифта, я волнуюсь, все ли сделал правильно. Но в этот момент на меня бросается фурия Мунинна и бьется о стену своего стеклянного стакана. Я посылаю ей воздушный
