Марсель прогнал получившийся монолог про себя и довольно усмехнулся. Всё-таки постоянное присутствие рядом первого проректора научило его не болтать лишнего.
— «Безопасная» работа мне понравилась, — улыбнулся Алваро. — Действительно, что может быть тише и спокойнее, чем учительская стезя, только некоторые умудряются попасть в неприятности даже из такого положения.
— Вы же воспитывали, — не удержался и съёрничал Валме. — Прошу прощения.
— Тут не поспоришь, не извиняйтесь. Как поживает Моро?
— Котик в порядке, но почему бы вам не спросить об этом Рокэ?
— Очень тронут, — совершенно не трогательным голосом произнёс Алваро, — вашим беспокойством за наши отношения, но они не достигли той точки, где я мог бы сентиментально расспрашивать сына о коте, и никогда не достигнут. Впрочем, всё самое важное мы уже прояснили — спасибо, что согласились донести моё предупреждение, Валме. Я полагаю, что о некоторых вещах стоит сообщать при личной встрече. Что-то ещё будет происходить, и вам тоже следует быть осторожным. Как скоро Дорак планирует разобраться с задолженностями вашего университета?
— Полгода, — обронил литератор, чувствуя себя оскорблённым за всё сущее, даже за Моро.
— Долго… Что ж, будьте здоровы. Главное я сказал, остальное за вами, — и, уходя, самый неожиданный собеседник Марселя за всю его жизнь положил ему руку на плечо и попрощался по-испански. Что в очередной раз подтверждало, что язык пора учить…
Добираясь домой на такси и пытаясь по вечно тёмному небу определить, сколько времени он проторчал в аэропорту, Марсель вспоминал папеньку. Папенька пишет грозные письма и ждёт фарфор, умудряется воспитывать его даже на расстоянии, как и остальных своих наследников, а ещё всё обещает женить его на какой-то нежной француженке. Папенька вообще как ящик с двойным дном, но он — близкий человек, как ты ни крути!
«Или это у них семейное, — неожиданно злобно подумал Валме, — замуроваться в ледяную стену от окружающих и вот так вот убийственно улыбаться изнутри?!»
Впрочем, не стоило судить поверхностно. Подумав, что Рокэ, в отличие от своего родителя, сумел произвести на него впечатление лапушки, Марсель подумал и позвонил:
— У меня для тебя подарок, господин блистательный проректор.
— Надеюсь, не от отца, — ответил Рокэ, давая понять, что всё прекрасно знает. На заднем плане слышались какие-то голоса, явно не университетские, но теперь Валме повсюду будет мерещиться больница.
— Нет, твой батюшка — сам по себе подарок, — буркнул Марсель.
— Судя по голосу, он тебя не повеселил. Жаль. Впрочем, со мной тоже не прокатило…
— Твои братики все такие же?!
— О нет, это крайне разнообразная компания, — усмехнулись с того конца провода. — Дай угадаю, отец прознал о здешнем криминале?
— Ещё как прознал. Предупреждает, что могут пострадать другие люди, — максимально точно припомнил Марсель, подзабыв, что едет в такси с чужим водителем. — Что будешь делать?
— Что обычно. Удивляет, правда, самонадеянная мысль отца, что я не замечу этого сам… Перезвоню.
Марсель даже вдохнуть не успел, как раздались гудки. Привычное дело. Привалившись уставшей от информации головой к стеклу, Валме подумал, что ему не хочется ввязываться в какое-то грязное университетское дело и думать о родственниках. Ему хочется завалиться на диван с бокалом хорошего красного вина, погладить Готти и почитать Сервантеса. А ещё — вручить Рокэ блокнотик.
========== 15. Ричард. Квентин ==========
Где-то к началу весны Дика отпустило, и только тогда он заметил, как скован был всё это время. Не совсем сам, конечно — на мысль натолкнули комментарии однокурсников и взрослых, мол, ты так изменился, Дикон, как будто воскрес… Ричард не мог припомнить, чтобы он умирал, хотя как ещё можно назвать его прежнее состояние, как не маленькой смертью? Он наслушался матушки, дядюшки Августа и сочувствующих семье соседей и загнал себя в тупик — тупик ожидания отца, тупик попыток любить матушку искренне, со всеми её срывами и причудами, тупик чужого мнения…
Айрис сказала проще и короче: «Наконец-то Дикон перестал крыситься». Что ж, можно ограничиться и этим.
— Опять ворон считаешь? — нагнал его Арно. Ричард отвлёкся от размышлений и обнаружил, что они бегут пятый круг вокруг главного корпуса ОГУ. С потеплением в городе начались новые испытания на физкультуре, от которой ни один факультет не в состоянии избавить ленивого студента: если осенью и зимой физрук Арамона по прозвищу Свин устраивал им волейбольные битвы не на жизнь, а на смерть, сам при этом не умея играть от слова «вообще», то с начала марта он загонял их на улице, в основном заставляя нарезать концентрические круги.
— Считаю, — признался Дик, подстраиваясь под скорость однокашника. — Арно, ты не помнишь, что говорил Берто насчёт весеннего праздника?..
— А, второе посвящение? Ну ты как всегда, — хмыкнул Савиньяк. — Сегодня, Дик. Добро пожаловать в реальность!
— Сегодня?!
От удивления он даже ускорился, пронесшись мимо шокированного Свина с секундомером, который за всеми внимательно следил. Первокурсники запланировали какую-то восхитительно масштабную попойку дома у Альберто. Что ж, некоторые вещи не меняются: ударившись в учёбу, исправление оценок и собственные душевные страдания, Ричард напрочь об этом забыл.
Ветер дул в спину, волосы прилипали к лицу, начинался шестой круг ада — кто же первый придумал эту шутку? Явно не Арамона, хотя ему бы понравилось. Или не очень. Сегодня вечером, значит, нужно быть вместе со всеми. Избавившись от собственных ожиданий насчёт отца и семьи, Дик как-то незаметно избавился от страха, что ожидают другие от него — это сильно упростило общение с однокурсниками, и он даже, осмелев, познакомился с какой-то скромной девочкой с другого факультета. Очень похожей на госпожу Ариго…
Он же может себе позволить развлечься? В конце концов, студент! А в каком состоянии пресловутая научная работа, которую надо будет защищать через пару месяцев? Дик приуныл, а потом вспомнил, что вчера или позавчера вечером поймал вдохновение за хвост и расписал аж половину практической части со всеми примерами, доводами и ссылками, какие были нужны. Осталось только показать проректору и не умереть от страха. Странное дело, в начале года Дик боялся Алву, а теперь — того, что Алва может сказать о его научных шедеврах. Впрочем, по ходу работы претензий становилось всё меньше и меньше…
— Плюсы такой физкультуры, — шепнул Арно, снова его нагоняя, — особенно с утра. Смотри…
Вывернув из-за угла, первокурсники неслись
