— Ты их не разглядел?
— Нет, — Дик удивился, но не смог припомнить никакого криминала. — А что, вы что-то заподозрили? Но у Берто мы вели себя тихо…
— Да нет, всё в порядке, — бодро ответил Робер и поднялся со стула, задернув шторы поплотнее. — Тебе лучше ещё поспать. Выходной же сегодня?
— Конечно, — пробормотал Дик, заворачиваясь в одеяло, и договорил уже сам с собой: — На этот раз я посмотрел на календарь…
***
Робер уже привык натыкаться на первого проректора в самых неожиданных местах, да и он отлично знал, что Рокэ часто бывает у Марианны, но все равно позволил себе удивиться. Они сидели внизу за столиком, Марианна работала над новым меню, слушала и кивала, Рокэ что-то говорил, протирая запыленный шлем, и Робер на секундочку почувствовал себя лишним.
— Через раз, — покачала головой любимая женщина, вычеркивая какое-то блюдо из списка. — Но мне тоже не нравится эта периодичность.
— Хоть кто-то хорошо работает. Жаль, что не на благо общества. Не топчитесь в стороне, Ро, у вас на это помещение прав всяко больше, чем у меня…
— Не буду даже спрашивать, о чем это вы, — вздохнул Эпинэ и пододвинул третий стул. — Кому-нибудь помочь?
— Рисуешь ты не очень, дорогой, — беззлобно поддела Марианна. — Дизайн меню оставь на меня, пожалуйста.
— Если у вас есть идеи, как угомонить Штанцлера, милости прошу, — предложил Рокэ. Робер тут же вспомнил внезапный педсовет с чиновниками из министерства — и как из головы вылетело?
— Рокэ, что с нами дальше-то будет?
— Да ничего, — Алва выглядел удивленным. — До конца учебного года господин ректор разберётся с долгами, не без помощи Дорака, но всё же. Остальное на мне, а вы работайте, как работали.
— Вы опять будете живым щитом? — вздохнул Робер. — Мило, конечно, но не стоит…
— Не надо делать из меня альтруиста, Ро, — поморщился проректор. — Так вы договоритесь до того, что я в бога верю. Кто-то должен отводить глаза, по мнению Дорака и по моему личному мнению, кандидатура хоть куда. А господам из министерства следует поменьше задирать нос…
— А что со Штанцлером? — решил сменить тему Эпинэ. Он не был уверен, сможет ли правильно выразить свои мысли по предыдущему вопросу, и решил подождать — или поболтать сначала с Валме. — Вы друг друга взаимно не переносите, это понятно, а с чего это пошло? С Эгмонта?
— Эгмонту пора становиться официальным символом университета, о нём скоро начнут говорить даже кофейники. Кстати, Марианна, не хотел вас отвлекать…
— Сейчас сделаю кофе, — ослепительно улыбнулась хозяйка и вышла из-за стола. — Заодно Дикону отнесу, если он уже в состоянии.
— Ребёнок не хотел домой, — доложился Робер, отвечая на вскинутые брови собеседника. — И попросился ко мне. Ну, я имею удовольствие знать госпожу Мирабеллу, поэтому…
— Удовольствие? В таком случае, вы мазохист, — Алва заразительно рассмеялся. — Ладно, Штанцлер, раз он вас так интересует. Не зная, что мы с Дораком осознанно переключали скандальное внимание с ректора на меня, он поначалу нам очень помогал. Ваш покорный слуга Штанцлер обладает на редкость длинным языком, за другие части тела не ручаюсь.
— Вы про слухи?
— И не только. Слухи — понятное дело, этим орудием владеет каждый уважающий себя администратор — какой угодно конторы. С этим господином слухи вышли на новый уровень: он как будто свято верит в то, что говорит, и может вывихнуть мозги собеседника наизнанку.
— Такое ощущение, что вы про Дикона, ей-богу.
— В том числе, но я столкнулся с этим еще раньше. Спасибо, Марианна, лучше вашего кофе — только у Квентина Дорака, — похвалил проректор. — Про Джастина Придда вы, наверное, слышали?
— Матильда говорила, — прищурился Робер. — Но он же вас обожает, разве нет?
— Не сразу. Сему достойному молодому человеку приспичило попасть под мое крыло в тот самый год, когда Штанцлера укусила какая-то муха и он решил, что он психолог. К счастью, Джастин не поверил ему полностью и вздумал рассказать мне… массу интересных вещей. Таким образом, я выяснил, что я не просто неверующий, а сатанист, беспробудный пьяница, потомок мафиози, извращенец и что-то там ещё, — Рокэ умудрился произнести это таким довольным тоном, что Эпинэ расхохотался, едва не пролив на себя кофе. — А дальше, Ро, самое интересное. Неподражаемый Август Штанцлер убедил Джастина — и хорошо, что только Джастина, — что я — неудавшийся суицидник, который денно и нощно мечтает о смерти. И поэтому — именно поэтому! — я всё время пью. Как вам картинка?
— Омерзительно, — восхитился Робер и понял, что сам себе напоминает Валме. — И что было дальше?
— Дальше я пытался не засмеяться, выслушивая это от Джастина. Юный Придд очень обиделся, потому что решил, что я смеюсь над ним. Кое-как разобрались, конечно, но с тех пор стало понятно, как и зачем действует Штанцлер.
— Думаю, больше он не на руку вашему плану…
— Дорак тоже так думает. Мне уже всё равно, но его бесконечное влияние на впечатлительных студентов несколько раздражает.
— Дикон осмелился с ним поругаться, — припомнил Робер. Ему хотелось много что спросить, начиная с судьбы универа и заканчивая уточнением, что за «уже» имел в виду Рокэ, но тут ему позвонили, и позвонили страшно — на экране значилось имя матушки Дика. — Ох… помянешь черта…
Он отошёл, собрался с силами и выслушал высокопарное приветствие Мирабеллы.
— Я знаю, что Ричард у вас, — сочла нужным напомнить она. — Объясняться мой сын будет со мной, так что не переживайте по поводу этого звонка. Ричард ещё спит?
— Да, — на всякий случай сказал Робер. — Что-то важное?
— Важнее некуда, — сухо сообщила Мирабелла. — У нас дома сегодня будет праздник, потому что приехал Эгмонт. Будьте так добры, скажите об этом Ричарду. И пусть он отменит все свои планы и приведёт себя в порядок, перед тем как приехать.
Эпинэ какое-то время подбрасывал телефон в руке, думая, как лучше сказать об этом Дикону. Ещё не так давно он был бы уверен, что мальчик обрадуется возвращению отца, и обрадуется искренне, но теперь… Ричард только справился, только привык к самому себе и к этой, черт возьми, жизни! Ему наверняка будет тяжело держаться дома.
