«Я понимаю, что вы оба влюблены в меня, как первокурсницы в Ракана, но эти встречи фанатов лучше прекратить», пришёл язвительный ответ. Марсель хмыкнул и подумал, что шутки шутками, а Дораку доверять нельзя. С него станется в последний момент выкинуть что-нибудь такое, что поломает планы каждой стороны и оставит в выигрыше… да никого не оставит, и выбора тоже. И придётся Рокэ стать ректором. Хотя кого он обманывает, подумал Валме, Рокэ скорее выцапает обратно Эгмонта, чем займёт роскошное ректорское кресло.
— Вас Готти потерял, — сообщила Матильда, заглядывая на кафедру. В кои-то веки Марсель был рад видеть своего декана — не хотелось думать о всяком противном. Как же он ошибался!
— Готти, ко мне. Вас тоже приглашаю, великолепная Матильда, если хотите…
— Спасибо, что пригласили меня на мою кафедру, вы как всегда очаровательны, — злоязыкая дама в долгу не осталась, но она всяко приятнее Дорака! — Бумажки сами разгребёте?
— Уже заканчиваю…
Матильда сидела в своём кресле, задумчиво играя с псом, Готти весело ловил мячик и приносил обратно, а Марсель постепенно догадывался, что от одного неприятного разговора случайно укатился во второй.
— Вы прекрасно слышали наш с внуком разговор зимой, — хрипловато и без вступления начала деканша. — Если помните, речь шла о наёмных ублюдках, с которыми связался Альдо.
— Самое интересное я прослушал, — вежливо ответствовал Валме. — Что за ублюдки?
— Наёмные, твою кавалерию, — огрызнулась Матильда. — У вас всё в одно ухо влетает, а в другое вылетает? Хорошо, что я сразу к Алве пошла…
— У меня даже не влетает, дорогая Матильда. Значит, Рокэ в курсе, — он вспомнил недавний разговор с великим и ужасным и понял, что единственный остался в дураках. — Обидно, знаете ли! А как это было?
— Это было, как вы выражаетесь, печально. Сдаётся мне, что Альдо не нужен был Эгмонт и не нужны сейчас все эти бунтари-молокососы, — разговорилась женщина, а Валме слушал. — Внимание ему надо, причем королевское! Тьфу ты, недоглядела… и Робер недоглядел, куда нам за ним — вбил себе в голову, что самый лучший, а оно оказалось не так.
— Была у меня мысль, что наша звезда Эгмонт уже давно стала предлогом, — соврал Марсель, поскольку эту мысль он стащил у Рокэ. — И чего же дальше?
— Дальше встретились два несчастья, — невесело усмехнулась Матильда. — Одному не пойми чего надо, но чтобы круче него — только варёное яйцо. Другое хлебом не корми, дай набиться на скандал, причём такой, чтоб всем универом ненавидели. Узнаёте?
— Узнаю, — с нежностью подтвердил литератор.
— Вот и они друг друга зачем-то узнали, — деканша покачала головой и раздражённо заметила: — Универ этот треклятый идёт ко дну, денег нет, надежды нет, студентам врать уже нечего — всё переврали, что могли, а у меня у внука крыша съехала. Да так, что обратно уже не прикрутишь.
— Прикрутить что угодно можно, лишь бы руки из плеч росли, — высказался Марсель и вовремя поймал себя за язык: о предположении своих друзей, что Ракан мог помешаться в прямом смысле, его бабушке говорить не стоит. — А что, совсем безнадёжно? Говорите, наёмные ублюдки?
— Да что вы прицепились к этим ублюдкам? Точно я не знаю, не разобралась ещё, но Альдо задался целью досадить вашему Алве… как следует.
— Я вас утешу или расстрою, если скажу, что выходит у него не очень?
— Обяжете, — нашлась Матильда. — А лучше будет, если он попадётся с поличным… Грех такое бабке говорить, но других вариантов нет. Я-то могу считать, что Альдо просто забавляется и злится на препода, который его неоднократно — и за дело — заваливал. Я бы так и считала, не знай его получше… Закусил удила — и всё, пиши пропало.
— Думаю, доказательства наберутся. Городок-то у нас небольшой, хоть и престижный, — пробормотал Валме, перебирая в памяти узнанное недавно о связях Марианны. — Только время ваш внучок выбрал неподходящее…
— Знаю, — с досадой отозвалась деканша. — Универу сейчас скандальный арест свихнувшегося студента нахрен не нужен, Альдо ничего не знает и знать не хочет, но чувствует, что руки у него развязаны. Давайте попробуем раз в жизни выйти на компромисс, Валме. Меня беспокоит внук, вас — Алва, они друг друга пытаются сожрать. Мы с вами мало что можем, но если…
Телефон задрожал, как пугливая красотка, и отвлёк Марселя от «но если». У Рокэ, что ли, чутьё на разговоры, которые прямо или косвенно касаются его? Когда-то давно они договорились выжидать шесть гудков, если дело не срочное. Гудки соответствовали истеричным подпрыгиваниям, то есть, вибрациям мобильника. Валме сосчитал три и понадеялся, что на этом дело кончится. Не кончилось.
— Пока не поздно, — закончила Матильда. — А вы правы, Валме. В ухо и не влетает.
— Простите, я весь ваш! — Марсель не сводил глаз с телефона. Четыре, пять.
— Я замужем, и на этот раз счастливо. Вы на звонок ответите или будете ждать у моря погоды?
— Очень рад за вас с Адрианом… — Нет, ждать он не будет. И Рокэ не будет, если дело не срочное. Шесть, семь, восемь. — Простите, Матильда, я вернусь…
Он выскочил в коридор и убедился, что рядом не бродят никакие штанцлеры. Глянул на часы: пара кончилась полчаса назад, время позднее, в универе одни выпускники, а куда собирался пойти проректор? Впрочем, если бы он сам знал, куда идёт, жизнь была бы проще.
— «В аду горят не души, а тела», — продекламировал Алва после девятого гудка. — «Не мы, а наши грешные дела. Я омочил и сунул руку в пламя: вода сгорела, а
