— Не надо. Разбудите Констанса и птичек, — настаивала Марианна, комично скрестив руки на груди и подойдя к нему вплотную.
— Ради твоих птичек — что угодно. Тогда обещаю, — они случайно соприкоснулись носами, и это вышло безумно мило.
— Нежности, — протянул Рокэ, проходя мимо них в гостиную. — Омерзительно.
— Я тебя укушу, — заметила ему вслед Марианна. — Очень больно и жестоко…
— Жду с нетерпением.
— А сейчас я ухожу спать, и только попробуйте подраться, — наказала хозяйка и исчезла на лестнице, умело огибая птичьи клетки в полутьме. Марсель немного помедлил, выбирая вино, но ему было всё равно, что пить, так что процесс сильно не затянулся. Память продолжала вести себя отвратительно — он безошибочно определил любимое кресло Рокэ, но совершенно не знал, что ему сказать.
То есть, знал, но Марианна же попросила не ругаться.
— Наливай себе, я не буду.
— Так уж и не будешь?
— Пока незачем, — Рокэ проследил за тем, как он наполняет бокал, но больше ничего не сказал. Марсель уже догадался, что ждать можно до бесконечности, однако так и не придумал, с чего начать. Разве что с начала, но что делать, когда начал было как минимум два?
— Я страшно обижен, — тогда начнём с главного. Интонация получилась — нечто среднее между матушкой и Коко. — Почему ты в поезде ничего мне не сказал?
— Не хотел и не собирался, — объяснил Рокэ, опираясь на левый подлокотник и прямо глядя на собеседника через стол. — Потому и не сказал. Согласись, логично.
— Не соглашусь, потому что мне это не нравится, — пошёл в атаку Марсель, не преминув перед этим глотнуть вина — не столько перед разговором, сколько после мыслей. — Ты же меня узнал…
— Тебя трудно не узнать. Если грустно, можешь считать это комплиментом. Но я всё ещё не понимаю, с какой стати должен был что-то предпринять. И как ты себе это представляешь, скажи на милость? Поверил бы первому встречному незнакомцу?
— Смотря во что…
— Да хоть в Санта-Клауса. Марианна так старалась, чтоб ты ничего обо мне не услышал, было бы свинством пустить её старания насмарку.
— А заставлять её врать — не свинство?
— Самое настоящее, — Рокэ улыбнулся одними губами. — Свинство, издевательство, подлость, дрянь. Решение было общим, но идея принадлежала мне, так что повторю тебе то же, что сказал остальным: если совесть слишком хрупкая, валите всё на меня. Марианна солгала? Умничка, но я её об этом просил. Коко снял фотографии со стен? И отлично придумал, я не догадался, что мелькаю на них чаще положенного. Виновник найден, можно спокойно отчаливать домой.
— Как бы не так, — возмутился Марсель. — Ты и впрямь думаешь, что я этим удовлетворюсь? Что случилось на самом деле и чем я, чёрт возьми, занимался эти полгода?
— Не думаю, так… робко надеюсь, — нет, он издевается. Странно, если б не контекст, Марсель был бы счастлив это слышать. — Я тебя уже много раз просил не лезть не в своё дело и вообще отстать, грубо говоря. Душа болит уже от одной мысли о том, что придётся повторять всё это заново…
— О, не утруждай себя, отстану я нескоро.
— Либо пей больше, либо успокойся, — сухо сказал Рокэ, не сводя с него взгляда. — Марианна просила обойтись без истерики, так что постарайся держать себя в руках.
— Я абсолютно спокоен, — светски улыбнулся Марсель, — за исключением того, что меня все обманывают. Мне так не нравится. Такое ощущение, что я кого-то убил, а вы почему-то никак не можете в этом признаться.
— Масштабно, — заметил собеседник. — Даже слишком. Нет, обошлось без трупов.
— Страдаю, между прочим, — давить на жалость — тоже способ. — Слишком много информации на мою бедную голову. Она теперь снова болит.
— Так перестань выклянчивать информацию, и всё у тебя будет замечательно, — ухмыльнулся Рокэ и, мать его, был прав. Ошибочка вышла.
— А это уже от меня не зависит! Куда ни глянь — везде что-то о чём-то напоминает. Дежа вю, конечно, звучит красиво, но я же рано или поздно всё вспомню и…
— Ты бы ничего не вспомнил, если бы тебе не помогали.
— Я бы рано или поздно заметил несостыковки и начал искать, причём в первую очередь — тебя!
— И не нашёл бы. В отличие от нашего друга Джильди, я свои номера где попало не оставляю. К тому же, это произошло бы много лет спустя. Стал бы ты копаться в прошлом, будучи, скажем, состоятельным владельцем компании и счастливым семьянином?
— Нет, но сейчас я стал, — разговор не заходил в тупик, он просто бился, подобно теннисному мячику, из одного тупикового угла в другой. Марсель выпил ещё, он не закусывал и не собирался, и попробовал ещё раз с нуля: — И что в этом такого страшного? Что именно я, по-твоему, знать не должен?
— Всё, что с тобой приключилось с мая по февраль, — неожиданно ответил Рокэ, продолжая сидеть неподвижно, как шедевр мировой скульптуры. — Переговоры, поездки, преследования. Хуана, Антонио, Карло, Луиджи, Юлию, Елену, меня. Ответил на вопрос?
Ответил, ещё как. Каждое имя звучало подобно спусковому крючку, вызывая в памяти невнятный, но неостановимый всплеск, заставляя невидимые весы не просто колебаться, но полностью выходить из-под контроля.
— Вспоминаешь? — знакомый голос доносился будто бы сквозь толщу воды. Воды, которая до сего дня лежала себе тихо, но была готова бурлить и пениться, как море в шторм. — Иногда было весело. Иногда — нет. Начиналось всё проще, чем закончилось, но тебе чертовски повезло не только выжить и не остаться инвалидом, но и избавиться от всего, что тебя связывало с этой угрозой. Тебя никто не заставлял и ты никому не должен, так зачем лезть обратно в пекло?
— Вспоминаю, но медленнее, чем ты говоришь… — какая хрупкая ножка у бокала, вот-вот разломается на части. — Ладно, допустим, мне так лучше, но неужели я там никому не нужен?
— Не нужен.
— Не верю. Настолько не нужен, что
