Доктор Лиланд хотела бы проявить скептицизм и согласиться с мнением Энгуса, утверждающим, что в «Аркхеме» объявилась собственная Мерил Стрип. Социопаты – превосходные актеры, им отлично удается симулировать эмпатию и моральное сопереживание.
Но также у них наблюдается пониженный порог скуки, поэтому им не по силам разыгрывать спектакль в течение долгого времени. Не достигнув быстрых результатов, они, как правило, забрасывают игру и ищут новую забаву. Появление доктора Квинзель оказалось для «Аркхема» самой потрясающей новостью со времен падения Хьюго Стрэнджа.
Будь это не Джокер, а какой-нибудь другой пациент, доктор Лиланд не сомневалась бы, что им руководит похоть. Однако Джокер интересовался сексом в той же мере, что и мультяшный кролик Багз Банни. Его влечение к Харлин основывалось на чем-то ином. Возможно, она просто не слышала всех его шуток? Или играла главную роль в одной из его параноидальных фантазий?
За всю свою жизнь Джокер побывал во множестве различных тюрем, сумасшедших домов и прочих безымянных заведений. Еще ни разу его не выписали: он всегда сбегал. Ему даже удавалось сбежать из «Аркхема», причем не единожды. Но все импульсивные выходки приводили к одному и тому же результату: его поимке и водворению на место.
Нормальный человек, точнее, нормальный преступник, уже давно бы махнул на город и занялся чем-то менее деструктивным, а, может, и вовсе прекратил бы совершать преступления. Но только не Джокер: он делал то, что делал, просто потому, что это было частью его характера.
И тут появляется доктор Квинзель со своими новыми идеями насчет лечения и реабилитации тех пациентов, которых невозможно отпустить на волю. Она много работала, верила в свое дело и даже жертвовала свободным временем, чтобы позаниматься с Джокером. И, похоже, ее желание изменить ситуацию к лучшему приносило плоды.
Больше всего на свете доктору Лиланд хотелось, чтобы это оказалось правдой. Она прекрасно понимала, что надежда заставляет даже бесстрастных профессионалов лгать самим себе. Однако время шло, и она не могла не признать: нечто положительное действительно происходило. Не вдруг и не сразу, но тем больше верилось в прогресс и в то, что Джокер из карикатуры на человека превращается в личность.
Серьезных результатов пока что никто не ждал. Пройдет немало дней, прежде чем Джокер научится общаться с нормальными людьми. К тому же, нельзя было сбрасывать со счетов возможность обмана, пусть данный исход и казался сейчас менее вероятным.
Время покажет.
* * *А вот Харлин забеспокоилась. Нет, она не грызла ногти и не находилась на грани истерики, но где-то в глубине души раздавался тихий беспокойный гул, похожий на навязчивую головную боль. И не потому, что дела шли плохо. А наоборот.
За полтора месяца терапии Джокер из Клоуна-принца преступного мира с манией убийства Бэтмена превратился в человека, осторожно нащупывающего путь к свету из психотического тумана.
Доктор Лиланд была под таким впечатлением от успехов Харлин, что сделала то, что давно обещала сделать, и перевела остальных ее пациентов к другим врачам, подключая по мере необходимости временных сотрудников. В бюджете хватало денег на персонал, если персонал не болел, не брал отпуска, не требовал медицинскую страховку, иными словами, не нуждался в привилегиях постоянных сотрудников.
Джоан заставила Харлин пообещать, что, если встречи с Джокером станут слишком обременительны, она об этом обязательно сообщит.
– Не могу не сказать, что вы добились того, чего никому из ваших предшественников добиться не удавалось, – призналась она за ланчем в своем кабинете. – Но у меня по-прежнему имеются некоторые опасения. Да, Джокер положительно отреагировал на ваше концентрированную терапию, но…
– Концентрированную терапию с полным погружением, – поправила ее Харлин, откусывая от принесенного с собой сэндвича с говядиной, пастрами и салями.
Еда в больничном кафетерии была не слишком аппетитной, кроме отличных кексов, которые, как она слышала, даже служили разменной монетой среди заключенных.
Доктор Лиланд кивнула.
– То, что Джокер положительно отреагировал на вашу концентрированную терапию с полным погружением, не означает, что эти сеансы приносят такую же пользу вам. Мне кажется, вы не задумывались над тем, как эти встречи влияют на вас.
– Со мной все в порядке, – заверила ее Харлин. – И не просто в порядке, а прекрасно. Доктор Лиланд, есть ли на свете чувство приятнее, чем осознание того, что разработанная тобою программа исцеляет преступника, которого ранее все считали неизлечимым? Или понимание, что помогаешь людям, занимаясь любимым делом? Если такое чувство и существует, мне о нем не известно. Вы же знаете поговорку: найдешь дело по душе, и тебе больше не придется работать ни единого дня в своей жизни.
Лиланд рассмеялась.
– На свете много поговорок, не так ли? Иногда они даже сбываются. А иногда поговорка для вящей краткости упрощает настоящее положение дел. Значит, если ты любишь свою работу, то это уже не работа? Вы ведь любили гимнастику, правда?
– Я до сих пор ее люблю, – ответила Харлин, – и всегда хожу в спортзал, раза три в неделю.
Это была неправда. Постоянные встречи с Джокером сильно сократили количество свободного времени, но Джоан об этом знать необязательно.
– Хорошо. Но это по-прежнему требует физических усилий, не так ли? И если вы будете заниматься слишком усердно, вы получите травму. Впрочем, травму можно получить, даже не особо усердствуя. Само собой, иногда становится скучно. Не всегда же у вас подходящее настроение крутить колесо или делать сальто?
Харлин неохотно кивнула.
– Но беседы с Джокером не требуют такого физического напряжения ни от меня, ни от него. И мне еще ни разу не приходилось растянуть ногу, сидя на стуле и слушая пациента.
Лиланд снова засмеялась.
– Подождите, станете старше, и тогда попытка даже просто закинуть ногу на ногу превратится в рискованный трюк. Впрочем, я не об этом. Мы не спорим, и тот факт, что у вас есть на все ответ, совершенно не означает, что вы победили.
