— Вперед. — Катрин миновала пикет, повернулась к Герроду. — Отправь весть наверх, Аргенту.
Он поднял в знак понимания бронзовую руку. В следующий миг, шагнув за поворот лестницы, Катрин потеряла его из виду.
Здесь еще горели настенные факелы, но через несколько витков не осталось ни одного. Ступени уходили в глубокую тьму.
И хотя Катрин знала, что таится в этой тьме, она по-прежнему была рада теням. Впитала их силу в плащ. Накинула капюшон, натянула масклин. Сопровождавшие ее рыцари сделали то же самое.
На некоторых этажах горели в дальних коридорах одинокие огоньки. Но сама лестница оставалась темной. Приближаясь к нижнему уровню, Катрин удвоила осторожность.
Лошадь больше не ржала.
На последнем витке стал виден свет внизу. Не костра и не факела. Гнилостное зеленоватое сияние. Катрин, потянув меч из ножен, подала рыцарям знак. Прижалась к наружной стене, они отступили к внутренней.
Оставалось всего несколько ступеней. Глаза Катрин привыкли к темноте, сейчас она легко отличила бы демона от тени. Вблизи, конечно.
Но где же они все?
Ни одного часового на лестнице…
Катрин остановилась. Осторожно выглянула. И увидела лошадь на полу. В луже крови, с перерезанным горлом. Озаренную зеленым сиянием.
Источник сияния находился рядом.
Колдовской посох — на который опиралась Мирра.
Выглядела старуха настоящим чудовищем. Волос на голове не осталось. Половина лица являла собой сплошной ожог. Дело рук Орквелла.
— Быстрее, мальчик! — вскричала она вдруг и взмахнула посохом.
Внимание Катрин привлекло движение справа. Чтобы лучше видеть, она немного отодвинулась от стены.
Из загона, устроенного возле главных ворот, вывела коня маленькая фигурка.
Катрин узнала обоих.
Пегий жеребец, белый с черным.
Камнепад.
Ноги его тряслись, бока ходили ходуном — он чуял кровь, слышал, конечно же, предсмертное ржание убитой лошади. И все-таки покорно шел сейчас за тем, кому доверял.
В поводу его вел Мичелл.
Ноги у мальчика дрожали не меньше.
— Это ее любимый конь? — спросила Мирра.
— Д-да, госпожа. Пожалуйста… пожалуйста, не трогайте отца…
Мирра опять взмахнула посохом. Катрин пришлось спуститься на две ступеньки, чтобы увидеть, куда она указывает. Глазам открылось еще одно кошмарное зрелище. На дальней стене коридора, пригвожденный к ней за руки арбалетными стрелами, висел отец Мичелла, конюх Полл.
Его караулили хаулы — тьма у стены была плотнее и шевелилась.
— Сынок… — >— простонал он. — Я же велел тебе уйти… зачем ты остался?
— Пожалуйста, отпустите его…
Катрин поняла, что произошло. Старший конюх не смог бросить лошадей. Но всех своих подручных отослал. Сын же не захотел оставить отца и то ли прокрался обратно, то ли гдето спрятался. Как бы там ни было, обоих нашли. И обратили их любовь против них.
— Отпущу твоего отца, как закончим, — с притворной ласковостью сказала Мирра. — Веди-ка сюда этого красавчика.
В руке старуха сжимала острый серп.
Мичелл, с заплаканным лицом, побрел вперед. Плечи мальчика сотрясались от рыданий.
Катрин вернулась обратно на ступеньку, отпустила тени, чтобы ее увидели сопровождающие рыцари. Жестами показала, что делать. Затем подняла руку, растопырила пальцы. И начала загибать по одному.
Как только рука ее сжалась в кулак, вспыхнули два крохотных огонька. Рыцари подожгли фитили принесенных с собой бочонков с маслом. И в следующий миг метнули их, попав в точности туда, куда хотела Катрин.
Один взорвался огнем над мертвой лошадью, между ведьмой и мальчиком. Второй полыхнул в сгустке хаулов возле распятого конюха.
В тот же миг в коридоре нижнего этажа оказались и трое рыцарей теней. Бастиан и Тиллус кинулись к конюху, каждый с двумя факелами, которые они подожгли на бегу, сунув их в свежеразгоревшееся пламя.
Катрин тоже подпалила одну головню. И громко свистнула.
Камнепад, когда взорвались бочонки, встал в испуге на дыбы, опрокинув мальчика. Но, услышав знакомый призыв, ответил, ринулся к ней. Силы в тенях ее плаща, несмотря на яркий огонь, оставалось еще достаточно, чтобы взлететь птицей на спину жеребца. Катрин развернула его к Мирре и вскинула меч.
Старуха, однако, сдаваться не собиралась.
Мгновенным движением она схватила Мичелла за волосы и приставила к горлу мальчика серп.
— Нет! — вскрикнул Полл.
У ног его отчаянно сражались с хаулами, орудуя горящими головнями, два рыцаря. Но никак не могли пробиться к стене, чтобы освободить конюха.
С высоты конской спины Катрин увидела, что из дальних проходов в коридор вливаются еще толпы демонов. Позади тоже слышался шорох плащей — лестница, по которой они сюда спустились, обратилась в струящийся поток тьмы.
Ловушка.
У Катрин перехватило дыхание. Она и не подозревала, как велико на самом деле воинство ведьмы. Хватило бы заселить Ташижан…
Мирра заговорила:
— Ты удивила меня, Катрин, — и голос ее звучал так привычно… — Я думала, не одну лошадь придется убить… а то и мальчишку, пока заманю тебя сюда.
— Зачем? — с трудом выговорила Катрин единственное слово, вместившее множество вопросов.
Ответ, однако, оказался простым.
— Хочу получить обратно свою подвеску.
Перед Катрин стояло воплощение безумия.
— И заставить тебя страдать… ох как страдать — за боль, которую ты мне причинила… с этим лживым раб-аки. — Старуха сплюнула на пол. — Я хотела просто наслать на тебя свое воинство, как огонь на солому, но теперь, после этого ожога… ты будешь кричать, подыхая.
Их взгляды встретились.
— Начнем же… сперва я разделаюсь с мальчишкой.
Лаурелла помотала головой.
— Я не смогу вас поджечь.
Орквелл протянул факел Китту. Мальчик попятился и чуть не упал, наткнувшись на черный алтарь. Тогда мастер снова повернулся к Лаурелле.
— Вы должны это сделать, госпожа Хофбрин.
Она прижала руки к груди.
Он опустил факел, шагнул ближе.
— Посмотрите на меня, Лаурелла.
Девочка неохотно подняла голову, увидела перед собой молочно-белые глаза.
— Вы помните, какой богине я служу? — спросил он, удерживая своим твердым взглядом ее взгляд. — Огонь — мое утешение. Моя страсть. Я делаю то, что хочу сделать. Не скажу — с радостью. Не стану лгать. Но жизнь порой просит от человека многого, и он либо отвечает ей всем сердцем, либо трусливо пятится к могиле.
