– Орбис ждет, – прошептала она так, чтобы только Юкон мог слышать. И когда он поднял на наставницу глаза, его поразило, что по белым щекам бесконечно, одна за другой, стекали мутные слезы. – Ты должен положить этому конец.
Юкон кивнул и закрыл глаза.
* * *Метель снова обняла его колючими рукавицами и прижала к ледяной груди. Юкон понимал, что в реальности уже скорее всего полностью ослеп, но только не здесь, не в сердце мира, готового к пробуждению.
Бежать по свежим сугробам было непросто, пурга застилала все вокруг, и на несколько мгновений Юкон испугался, что сбился с пути. Но ворота встретили его гостеприимно поднятой решеткой. Двое мертвецов по-прежнему дежурили у двери. Юкон ворвался в дом – старуха у камина не вздрогнула. Она почти закончила с вышиванием, и на грязно-желтом полотне расцвели блеклые незабудки, букетики которой Юкон собирал летом, по дороге с причала, чтобы незаметно оставить на стиральной доске у дома Стервятника.
На первой ступени лестницы сидел Фос и стягивал промокшие насквозь сапоги. В волосах блестел растаявший снег, щеки и скулы порозовели от мороза. Выглядел он довольным. Юкон заметил, что в шерстяном одеяле на его коленях что-то зашевелилось, и вдруг на свет показалась остроносая щенячья морда.
– Когда вырастет, загрызет нас по одному, – ворчливо заметила старуха, отложив вышивание. – Нашел кого притащить.
– Потеплеет – отпущу, – безмятежно ответил ей Фос.
Не теряя больше ни секунды, Юкон рванул вверх по лестнице туда, откуда был слышен стук и тяжелое дыхание с присвистом, как если бы дышал сам дом.
На этот раз дверь влетела в комнату с грохотом. Юкон остановился в кромешной темноте. Свет из дверного проема не проникал внутрь, отчего казалось, что помещение наполнено мраком, как океанской водой. Стук смолк, стоило переступить порог. Юкон вдруг почувствовал, что в этой душной непрозрачной тьме он не один.
– Зажги свечу, – попросил этот кто-то тонким дрожащим голосом. – Пожалуйста, зажги свечу, мне очень страшно.
Юкон почувствовал, как тяжелое блюдце само собой появилось у него в ладони, а спичка сама полыхнула в пальцах другой руки. Он медленно поднес дрожащий огонек к фитилю, и свет, неожиданно яркий, коснулся лица просившего. Юкон долго и внимательно рассматривал упрямый изгиб губ, растрепанные волосы и грустные зеленоватые глаза. И с каждым мгновением ему становилось больнее в груди.
Он был уверен или, по крайней мере, надеялся, что сердце его давно позабыло Дурочку.
– Ты пришел, – она встревоженно оглянулась. – Пришел разбудить мир?
Юкон кивнул. Он только теперь подумал, что Асса так и не успела рассказать им, как именно пробуждается сердце мира. И теперь, глядя на Дурочку в непривычно красивом васильковом платье, он одновременно переживал радость от ее присутствия и страх от нового расставания.
– Я провожу тебя, пойдем.
Провожу? Юкон почувствовал, как дрожит с ног до головы. Могло быть хуже. Уйти из жизни вместе с Дурочкой – пожалуй, сейчас он бы не придумал способа лучше. Но что-то еще держало его, что-то, чего он не мог сформулировать.
Она взяла его за руку и повела во мрак.
Дверь за спиной окончательно скрылась из виду, а пламя свечи дрожало, угрожая вот-вот потухнуть. Потом вдруг начало светлеть, и Юкон вышел из тьмы к зажженному камину, перед которым стояли два кресла с высокими спинками. В одном из них сидел человек – его руку в тяжелых перстнях Юкон увидел на подлокотнике.
– Он только хочет поговорить, – прошептала Дурочка и, развернув Юкона к себе лицом, ласково поцеловала в лоб. – Мы обязательно еще встретимся. И тогда я обо всем тебе расскажу.
Он попытался схватить ее за запястье, но пальцы лишь ухватили край тьмы. Она расползлась по слабо освещенной комнате и обратилась в дым от чадящей свечи. Юкон медленно приблизился к креслам и тогда услышал грубый властный голос:
– Присядь.
Голос не оставлял выбора. Юкон повиновался. Несколько мгновений ему было страшно повернуть голову, но в конце концов он решился.
И увидел ожившую статую из подземелья.
Орбис взглянул на него исподлобья, из-под хмурых бровей и седых ресниц. Он был огромен. Казалось, он занимал все пространство и сам был пространством. Юкон вжался в спинку и приготовился к проповеди, но Всеотец начал с вопроса:
– Зачем явился?
Голос его был громом в грозу.
– Пробудить мир, – сухим шепотом отозвался Юкон. Ему стало жутко. Так жутко, как никогда еще не было.
– Зачем? – повторил вопрос Орбис.
– Я… Говорят, я – Козырь и могу прекратить войну.
– Нет, – прервал его грохот камнепада, сквозь который едва удавалось различать слова. – Зачем тебе мир?
Юкон замялся. Он чувствовал, что если солжет, Орбис узнает и раздавит его голову в кулаке.
– Мне не нужен, – наконец, признался Юкон. – Но моя… мама, она хочет, чтобы я помог ее людям. Она уже убила моего деда и, если я не помогу, убьет и отца.
– Риад мертв, – задумчиво проронил Орбис, и Юкон услышал грохот воды, срывающейся со скалы. – Я предупреждал Ассу. Но она сделала свой выбор. Хм.
Юкон готов был поклясться, что, когда он садился, на столике между креслами не было бутылки, наполненной чем-то сильно смахивающим на кровь. Да и самого столика не было.
– Выпей со мной, Юкон, – обратился Орбис с треском ломающихся в грозу деревьев. Бокал возник из воздуха, и кровь мерно плескалась в нем. – Я надеялся, что мы не встретимся.
Юкон отхлебнул из бокала – кровь оказалась приторно сладкой на вкус. Он не знал, что говорить, и имеет ли он на это право, и может ли он пошевелить языком. Во рту все онемело. В голове толпились вопросы, но главным был один-единственный:
– Я не смогу попрощаться?
– А ты хотел бы? – Орбис указал на камин, и тот на глазах расширился до размера тоннеля, в который Юкон бы без труда вошел, не пригибая головы. – Я могу дать тебе такой шанс.
– Я хотел бы… – Юкон подумал, что терять ему нечего. – Вы можете сделать так, чтобы отец вернулся домой? И Инка тоже.
– Могу, – невидимый топор с размаху врезался в каменную плиту, и по комнате прошла дрожь. – Но не стану.
– Ладно. Мне нужно войти в огонь? – Юкон указал на камин, где продолжали гореть и потрескивать обугленные поленья.
– Огонь сам войдет в тебя.
В груди у Юкона действительно затлело. Он непроизвольно схватился за живот и согнулся, совсем как его отец. Выпитое просилось наружу, но он не мог позволить себе такого позора на глазах Всеотца. И на всякий случай зажал рот ладонью.
– Ты достойно справился с задачей, что я возложил на тебя, – продолжил Орбис, и в воздухе ясно хрустнули чьи-то кости. – Я думал, ты будешь слабее.
Юкон понял, что больше не может сдерживать пламя, сжигавшее его изнутри. В конце концов все,
