– А потом?
– Продолжаем праздновать. Не знаю, надолго ли папа решит остаться… Иногда ситуация начинает выходить из-под контроля, но это первый перерыв после западных ветров, когда рыбаки и мореплаватели могут по-настоящему отдохнуть, так что их можно понять.
– А когда начинается сезон рыбалки?
– Когда Зефир будит Понта и приносит теплые ветры, чтобы растопить лед. Понт берет трезубец и направляет к нам теплые течения. Рыбы возвращаются, и вырастают новые густые водоросли.
Кассиус наклонился поближе и случайно задел мою руку.
– Знаешь, большинство людей называет это весной.
– Но не на Соленых островах, – возразила я.
Его рука снова вернулась на колено, и я захотела вновь ощутить его прикосновение.
– Я заметил, что здесь все иначе.
Кассиус запрокинул голову и начал с интересом рассматривать потолок нашего особняка. В его глазах не было такой алчности, как во взгляде Игана.
– Если я правильно понял, все это достанется Камилле?
Пожалуй, Камилла была последним человеком, кого я хотела бы обсуждать с Кассиусом в темном коридоре.
Тут послышался зычный голос папы:
– К черту кофе! К черту мадлены! Где мой бренди? Я просил бренди!
Я вздохнула и поднялась со скамьи. Было жаль завершать наш разговор, но мне не хотелось, чтобы слугам досталось от отца по моей вине.
– Кажется, мне пора.
– Я сейчас подойду, – сказал Кассиус, вытянув вперед свои длинные ноги.
– Ты еще не наслушался историй о женских туфельках за этот вечер?
Он расплылся в улыбке, и мне тотчас захотелось вернуться.
– Почему только твои уцелели?
– А что? – спросила я, вскинув брови. – Ты ведь не собираешься участвовать в состязании, которое затеял мой отец?
Он снова посмотрел на потолок.
– Почему бы и нет? Это очень красивый дом.
– Вот как!
Сердце екнуло в груди. Конечно, он выберет Камиллу. Было бы глупо надеяться на что-то другое. Нас влекло друг к другу, это очевидно, но никто не смог бы устоять перед очарованием Хаймура и титулом герцога Саланского.
– Где бренди?! – прогремел отец. Послышался грохот и звон посуды. Наверное, бедный лакей сейчас стоял посреди осколков, плавающих в горячем соусе.
– Я пойду. – Взяв бутылку со скамьи, я встала и быстрым шагом направилась в столовую.
23
– Я представляла это немного иначе… – сказала Морелла, поглаживая живот, обтянутый ночной рубашкой.
После ужина папа вместе с капитанами отправился в пьяную прогулку по дому в поисках подсказок, которые могли бы помочь разгадать загадку наших туфелек. Лакей сообщил, что они заснули в кабинете отца, заняв все места, на которых было более или менее удобно лежать.
Я присела рядом с оттоманкой и начала подготавливать лосьон и масло для массажа перед сном.
– Совсем иначе.
Морелла легла и устроилась поудобнее. Я ощущала твердые тельца близнецов под ее натянутой кожей и старалась не давить на них слишком сильно. Сейчас они, видимо, спали.
– Я уверена: с утра все наладится.
Я опустила пальцы в баночку с лосьоном и принялась растирать ее икры. Ноги Мореллы отекли и напоминали толстые колбаски, лодыжки распухли до неузнаваемости. Я не знала, как деликатно обсудить с ней папину выходку, чтобы не растревожить ее еще сильнее.
– Папа ведь пошутил насчет конкурса, как ты думаешь?
Изначально я даже не сомневалась, что это шутка. Было бы безумием полагать, что отец отдаст все свое имущество тому, кто раскроет наш секрет. Но он очень изменился за последние месяцы. На смену нарочитой веселости приходила полная подавленность, его настроение скакало, словно поплавок, подхваченный слишком большими волнами.
– Боюсь, ты знаешь его лучше, чем я.
В ее словах было столько печали, что я даже подняла глаза и посмотрела на нее.
– Все в порядке, Морелла? Я имею в виду, у вас с папой. Он не хотел тебя задеть, когда…
На самом деле я не знала, что сказать в его оправдание. Если бы Октавия была здесь! Она всегда умела подобрать правильные слова в таких случаях.
Морелла теребила кончик своей косы, пропуская его сквозь пальцы.
– Вроде да. Правда… после смерти Эулалии все пошло наперекосяк… Ортан просто сам не свой. У него бывают вспышки гнева… Он говорит слова, о которых потом жалеет. Я понимаю, таким образом он переживает свое горе – вот и все. – Она улыбнулась и тихо повторила последние слова, словно пытаясь приободрить себя.
– Если захочешь поговорить об этом… – начала я, мягко разминая ее ступню.
– Ты очень добра, Аннали. В отличие от твоих сестер.
– Они не…
– Я не говорю, что они плохие. Они очень милы – в основном, – но у тебя более мягкое сердце, чем у любой из них. Я знаю, мы с тобой не особо близки, и я уверена, что иногда я тебя раздражаю… Но ты столько раз помогала мне! Лосьон из водорослей, массаж… Ты даже распланировала всю праздничную неделю вместо меня.
– Тебе нужно было отдохнуть.
Морелла положила руку мне на макушку и погладила по волосам. Я вспомнила, как мама делала так же, и мое сердце болезненно сжалось.
– Спасибо.
– Я знала, что это очень важно для тебя. Мне жаль, что так получилось сегодня.
Морелла покачала головой:
– Надеюсь, через много лет мы будем вспоминать эту историю со смехом.
– Через много-много лет.
Она прикрыла глаза и поудобнее устроилась на подушках, пока я массировала ее ногу.
– Я бы хотела, чтобы все было по-другому, – тихо сказала Морелла.
– Ты о чем?
– Скорее всего, я навсегда останусь для тебя просто мачехой, но я бы хотела… Я бы хотела дружить с таким человеком, как ты.
Я остановилась. Мне никогда не приходило в голову, как одиноко живется Морелле. Она вышла замуж за папу и уехала за сотни миль от своих друзей и семьи. Теперь ее общество составляли лишь слуги и падчерицы. Мы жили слишком далеко, чтобы каждый день пить чай или ужинать в городе, но, даже если бы было иначе, к кому бы она ходила в гости? Эулалия умерла вскоре после ее появления, и Морелла не успела ни с кем познакомиться на Астрее.
– А разве мы не подруги? – спросила я, хотя знала, что на самом деле это не так, точнее, не так, как представляла себе Морелла.
– Угу, – натянуто улыбнулась она.
Я втерла по капельке лавандового масла в ее запястья, виски и ступни и наконец добралась до носа, сложив руки, как показывала акушерка.
– Вдохни, – скомандовала я.
Морелла сделала три глубоких вдоха, и ее глаза подернулись сонной дымкой.
– Сегодня точно буду хорошо спать. Может, даже смогу завтра выбраться на Астрею вместе с гостями.
Я удивилась, что Морелла хочет поехать с нами. Она не выходила из дома после бала тройняшек, и я думала, что ей будут в тягость праздничные гулянья.
– Тебе помочь перебраться в кровать?
– Нет, я, наверное, еще полежу здесь. Может быть, Ортан все же придет.
Я собрала баночки с лосьонами и мазями обратно на поднос и
