– Прости! – крикнула я и протянула руку, пытаясь найти Кассиуса в темноте. – Дверь задела меня, и…
– Все нормально, – ответил он, ободряюще сжав мою ладонь. – В домике ведь должна быть еще одна лампа?
– У нас нет на это времени. Шторм уже совсем близко. Чуть выше по лестнице есть фонарь. Я поднимусь и зажгу его. Подожди здесь, чтобы мы не пролили горючее.
Из окон верхней галереи в маяк проникал лишь слабый свет звезд. Перила винтовой лестницы были едва различимы в темноте. Я крепко ухватилась за них и медленно пошла наверх, выверяя каждый шаг.
Одной рукой я держалась за перила, а второй ощупывала бугристую каменную стену в поисках фонаря.
Я преодолела уже больше двадцати ступеней, как вдруг замерла от ужаса: мне показалось, будто кто-то погладил мои волосы.
– Потанцуй со мной, – послышался тихий голос прямо над моим ухом.
– Кассиус! – позвала я.
Может, он решил не ждать и подняться следом за мной?
– Да! – откликнулся он снизу.
Судя по всему, он по-прежнему был где-то в середине башни.
Еще крепче вцепившись в перила, я помахала свободной рукой в темноте, не сомневаясь, что сейчас столкнусь с кем-нибудь или чем-нибудь и закричу. Но вокруг было пусто. Лишь холодный влажный воздух.
– Потанцуй со мной, – умоляюще повторил голос.
– Ты… ты слышишь это? – спросила я, стараясь не выдать испуга.
– Из-за ветра ничего не слышно, – отозвался Кассиус. – Подняться?
Я чуть не расплакалась от счастья, когда наконец нашла маленький стеклянный шарик. Открыв крохотную дверцу, я нащупала фитиль и уже собиралась зажечь спичку, но внезапно меня посетило жуткое предчувствие. Сейчас загорится свет, и я увижу перед собой Плакальщицу. В ужасе отпрянув, я покачусь вниз по железным ступеням и рухну к ногам Кассиуса со сломанной шеей и окровавленным лицом.
Но когда фонарик наконец осветил лестницу теплым мягким светом, я оказалась одна. Кассиус тревожно смотрел на меня снизу, по-прежнему держа ведро в руках.
– Все в порядке? – спросил он, переступив через осколки разбитой лампы.
Я кивнула:
– Воображение разыгралось.
Кассиус пошел вверх по лестнице.
– Ничего удивительного – после всего, что произошло этой ночью. Куда это нести?
Я подняла палец. Винтовая лестница поднималась все выше и выше, сужаясь кверху, словно крученая морская раковина.
– На самый верх, к смотровой. Световая камера маяка находится там.
Кассиус опустил тяжелое ведро и смахнул пот со лба.
– Веди.
* * *Я опустила фонарь на стол и проверила бак с горючим. Там было пусто.
– Нужно поднять поршень и залить керосин, – объяснила я и повернула ручку. Груз[36] поднялся, и Кассиус наполнил бак.
– Поршень выталкивает топливо по трубе вот сюда, – продолжала я, показывая ему медную трубу, которая вела в галерею, где располагалась горелка. – Когда керосин наверху прогорает, из бака подается очередная порция горючего.
– Пока оно не закончится, – подытожил Кассиус, опустив ведро на пол.
– Именно. Теперь осталось только поджечь фитиль, и маяк снова загорится.
Кассиус выглянул в окно, оценивая обстановку.
– Думаю, нам должно хватить времени.
– Останься здесь, на случай если снова понадобится опустить поршень и подать топливо, – попросила я и, оставив Кассиусу фонарь, побежала наверх.
Галерея была наполнена нечеткими черными тенями, но я в два счета добралась до световой камеры. Завернув пальцы в ткань своей юбки (если кожный жир попадает на линзы, они разогреваются неравномерно и могут лопнуть), я отодвинула одно из стекол и подожгла фитиль. Сначала огонек затрепетал неуверенно, но, когда снизу поступил керосин, пламя разгорелось в полную силу. Я вернула линзу на место и осмотрела вращающиеся зеркала. Они приводились в движение маятниковым механизмом по принципу часового шкафа.
– Как он выглядит? – спросил Кассиус.
Пока света маяка хватало лишь на то, чтобы разглядеть лицо Кассиуса в отверстии в полу.
Я опустилась на колени и попробовала показать.
– Видишь те цепи рядом с тобой? Подними грузы до самого верха и закрепи защелку. Так ты запустишь зеркала и увеличишь силу света в тысячи раз.
Прищурившись, я пыталась разглядеть, как он работает в полумраке, но постоянно отвлекалась и проверяла, горит ли фитиль. Я отодвинула одну из линз и мгновенно ослепила себя; комнату залил яркий свет, многократно умноженный набором зеркал.
– Работает! – крикнула я, протирая глаза.
Передо мной мелькали сотни ярких светящихся точек, и я по-прежнему ничего не видела. На лестнице послышались шаги Кассиуса, он шел наверх, чтобы полюбоваться результатом наших усилий.
– Осторожно, здесь очень яркий свет! – предупредила я.
Видел бы меня сейчас Силас: представляю, как бы он смеялся от такой дилетантской ошибки.
– Аннали! – тревожно окликнул меня Кассиус.
Я прищурилась и с трудом разглядела его силуэт на лестнице. В окне за его спиной блеснули звезды.
– Аннали, иди ко мне.
– Что? Зачем?
Он напряженно смотрел куда-то мимо меня, примерно на уровне моих лодыжек. Я обернулась, и из моей груди вырвался отчаянный вопль.
На полу, скованное трупным окоченением и тронутое разложением, лежало тело Фишера.
34
Я рухнула на деревянный пол, больно ударившись коленями и задыхаясь от сдавленных гортанных криков. Шея Фишера скривилась набок под противоестественным углом, конечности были вывернуты. Из запавших глазниц прямо на меня смотрели бесцветные молочно-белые глаза. Я знала, что он не мог видеть меня, но мне казалось, будто он молил об освобождении.
– Фишер! – всхлипнула я и подползла поближе к трупу.
Я потянулась к нему, чтобы хоть как-то помочь, но тут же беспомощно опустила руки: а чем тут поможешь? Он явно умер довольно давно. Я задыхалась от гнилостного запаха разложившейся плоти, ощущала его в горле и на языке. Сильно тошнило, я отвернулась, не в силах больше сдерживать рвоту.
– Но как же так? Я не понимаю!
Кассиус мгновенно оказался рядом, обнял меня и попытался оттащить от изуродованного тела моего давнего друга.
– Я видела его меньше пяти часов назад. Как это возможно?
В тени раздался тихий смешок. В одно жуткое мгновение мне показалось, что звук исходил от Фишера. Он становился все громче и громче, пока не превратился в неудержимый злорадный хохот. Кассиус поднял меня на ноги и отодвинул за спину.
Выхватив из сапога припрятанный кинжал, он выпрямился в полный рост.
– Кто здесь? – произнес он и направил лезвие на труп. – Покажись.
Грудь Фишера выгнулась невообразимым образом, мертвая рука взлетела вверх и громко шлепнулась об пол.
– Фишер! – выдохнула я.
Неужели он еще мог быть жив?
Рука согнулась, и ноги попытались поднять с пола нижнюю часть тела. Не найдя точку опоры, они расслабились, но в следующее мгновение напряглись снова, словно оценивая свои возможности. Вторая рука Фишера взмыла в воздух, дернулась, и он стал напоминать лежащего на спине краба, который из последних сил пытается перевернуться. Туловище корчилось в мучительных судорогах, мышцы и сухожилия трещали, изгибая истлевшие конечности под странным углом.
Спрятавшись за спиной Кассиуса и крепко обхватив его руками, я тихонько заплакала. Он здесь.
