– Ты нашел связь между Сарой и остальными? – спросила я.
– Нет.
Он наконец снял бумажку, но не положил к другим в свой чемодан. Она осталась у него на ладони, и папа держал ее так, словно это было нечто очень ценное и хрупкое.
– Его провели спустя рукава, – тихо сказал он. – Расследование. После того как она пропала. Эта папка… – Он покачал головой. – Есть шаги, которые обязательно надо выполнить после того как исчезает ребенок. Никто этим не озаботился. И никто не заметил.
– Неудивительно, что отца Дерека Белла никто не осудил в халатности, – сказала я. – Все-таки он был здесь главным.
– Да, думаю, дело в этом, – согласился папа. – Хотя, возможно, не только. Если бы белая девочка пропала по пути из школы… – он с отвращением покачал головой – …разразился бы настоящий скандал. Об этом написали бы в газетах, сказали бы в новостях, это обсуждали бы на улицах. А на тех, кто беспокоился за Сару – ее семью и подругу, – никто не обращал внимания. – Папин рот скривился. – Гэрри Беллу все сошло с рук, потому что всем было наплевать. Никого не заботило то, что она пропала.
Папа принимал это очень близко к сердцу. Его возмущала любая несправедливость, но он особенно негодовал, когда плохо обходились с коренными австралийцами. Он вырос в городе, где его отец имел огромную власть и учил сына тому, что тот, кто обладает властью, волен делать все, что ему вздумается. Однако папа часто мне говорил, что продолжать творить дурные дела возможно лишь тогда, когда остальные тебе это позволяют, что это вина не одного, а многих.
Папа не хотел быть глухим и слепым к чужим бедам. Не хотел стать таким, как его отец.
А вот я всегда мечтала стать такой, как папа. Только он был не единственным моим родителем. Я умела оставлять прошлое в прошлом – как мама. Внезапно меня озарило. Папа очень тяжело переживал несправедливость – и, возможно, винил себя за то, в чем не был виноват.
– Пап? Ты же понимаешь, что не мог меня спасти, правда?
Он наклонился и бережно положил бумажку в чемодан. А потом выпрямился и заговорил так тихо, что мне пришлось подойти ближе, чтобы его расслышать.
– Я должен был тебя защищать.
– Нельзя защитить от несчастного случая, пап! Это невозможно.
Папа всхлипнул и потер глаза. Он плакал. Мне страшно хотелось его обнять, но сейчас я могла успокоить папу только словами.
– Если ты не хочешь идти на день рождения, потому что думаешь, что тебя будут винить…
– Не в этом дело, – хрипло ответил он. – А в твоих двоюродных братьях и сестрах.
Что за глупости?
– Ты же их обожаешь! Я их обожаю!
Папа уставился в пол.
– Знаю. Именно поэтому мне нельзя с ними видеться.
– Почему?
– Потому что я тебя подвел! – Он посмотрел на меня. По его щекам стекали слезы. – Не уберег. Не смог позаботиться о собственном ребенке. Я не имею права ходить на праздники и смотреть, как чужие дети растут, потому что ты…
– Потому что я никогда не вырасту, – закончила я за него.
Наконец я все поняла. Даже то, почему он огрызнулся на меня на парковке перед больницей. Я задела открытую рану. Она никак не могла затянуться и кровоточила.
Папа упал на кровать. Я осталась на ногах, хотя голова у меня кружилась. У папы в мыслях все было вывернуто наизнанку. Я пыталась нащупать слова, которые помогли бы это исправить, показали бы ему, насколько он далек от того себя, каким должен быть.
– Папа, ты… знаешь, я сказала Кэтчин, что в трудную минуту обратилась бы именно к тебе… но ты не… не можешь…
У меня заплетался язык. Нет, так не пойдет. Надо попробовать снова.
– Ты учил меня справедливости, пап, а сам поступаешь несправедливо. Особенно по отношению ко мне. Думаешь, каково это – понимать, что из-за тебя все страдают? Если ты не понимаешь, что неправ, не замечаешь, что несправедлив ко мне, самому себе и всем остальным, – значит, ты больше не тот отец, которого я знаю.
Я не была уверена, понял он меня или нет. Он жил в мире, вывернутом наизнанку, как и все его мысли. Однако прошла секунда, и он прошептал:
– Я постараюсь.
Постарается пойти на день рождения? Или будет стараться в целом? Похоже, он и сам этого не знал. По крайней мере, папа готов был меняться. Пока что этого достаточно. В любом случае, больше он это обсуждать не собирался.
Папа зашел в ванную и умылся холодной водой. А потом взял ключи от машины, и мы поехали в участок, где нас ждали полицейские из города.
По пути я разговаривала – точнее, болтала без умолку, как Элли, – но только о деле. Ничего нового я не сказала, как и папа, но это было не важно. Я хотела, чтобы он смог говорить спокойно, уверенным голосом, и не плакать. И мне удалось этого добиться к тому времени, как мы подъехали к участку.
Я не сомневалась, что Дерек Белл будет намеренно путаться у папы под ногами, недовольный тем, что теперь дело ведут папа и городские полицейские. Однако его там даже не было. Он вместе с Элли уехал опрашивать жителей улицы, на которой обнаружили тела. Поэтому все прошло гладко. И поэтому же мне было скучновато.
Я осталась с папой в участке, хотя мне было все сложнее сидеть сложа руки. Папа то и дело оглядывался на дверь – он ждал, когда вернутся Белл с Элли. Вот только Элли вернулась одна. И вид у нее был встревоженный.
Папа подошел к ней.
– Дерек не с вами?
– Честно говоря, я надеялась найти его здесь. – Элли окинула взглядом участок, словно ожидая заметить его в каком-нибудь углу. – Он мне позвонил вчера вечером, предупредил, что плохо себя чувствует, и сказал, чтобы я провела допрос без него, если сегодня утром он не придет. Собственно, так я и поступила.
– А сегодня вы с ним связывались?
– Нет. Я ему звонила, он не отвечает. – Элли закусила губу. – Вдруг… Вдруг ему стало совсем худо? Вчера он кошмарно выглядел – весь бледный, дрожал, обливался потом… Наверное, у него пищевое отравление.
Я хмыкнула.
– Ему было страшно. Потому что паутина лжи, в которой он тоже застрял, потихоньку распутывается. Может, он сбежал, пап!
Папа едва заметно кивнул и обратился к Элли:
– Знаете, почему бы нам не пойти его проведать?
Она просияла.
– Думаете, стоит? Он не любит, когда к нему заходят, но я так переживаю… Я могу и одна поехать – у вас наверняка много дел.
– Мне не сложно, – успокоил ее папа. – Как раз надо кое-что у него уточнить. Ехать же недалеко?
Элли притворно возмутилась.
– Намекаете, что городок у нас маленький? Между прочим, Дерек живет на окраине! – Она широко улыбнулась. – Но да, ехать недалеко.
Большой старый дом Дерека
