– Меня она не любит, – сказала Мира. – Ты любишь меня, поэтому она меня не любит.
– Да брось ты! Она – маленький монстр!
– Она девушка. Может, и постарше нас.
Я вздохнул.
Перспектива уезжать из страны с жуткой чешуйчатой тварью меня не радовала. Всё равно что размахивать флагом с надписью: «Эй! Вот мы, беглые преступники!» А если Мира права, и Сеннера в меня влюблена… Страх и ужас!
– Оставим Секту, – сказал я. – Он обещал попробовать её излечить.
– Ему не дадут на это времени.
– Вдруг успеет, – упрямо сказал я, и мы посмотрели друг на друга. И я, и Мира прекрасно понимали, что к Секту нагрянут с минуты на минуту. Но оба понимали, что Сеннера – непосильный груз, невозможный спутник.
– Может, и успеет, – грустно сказала Мира.
Послышались шаги – вернулся Сект. Невозмутимый, холодный, ко всему безразличный. Натурфилософ, который не решился перешагнуть последний рубеж.
Вслед за ним шла Сеннера, неся в руках тяжёлые кожаные кошели.
– На первое время вам хватит, – сказал Сект. – Вероятно, вы хотели бы забрать с собой Сеннеру. Но я решительно против.
Сеннера что-то пискнула.
– Против, – повторил Сект. – Она вас свяжет, это опасно. Я же постараюсь обратить её изменения вспять.
Он смотрел на нас, и я понял, что он всё понимает. Что сейчас врёт для Сеннеры, чтобы помочь нам.
– Если получится… – я осёкся и поправился. – Когда получится, отправь её вслед нам, хорошо? Вряд ли те, кто преследует чудовище, станут искать девушку. Я напишу тебе, когда мы обустроимся в другом месте.
Сеннера подошла, положила кошели на пол перед нами. Потом на миг прижалась ко мне. Покосилась на Миру. Фыркнула. Но всё-таки обняла и ее. А потом вернулась к Секту.
Совершенно невозможно было угадать, когда она станет говорить по-человечески, а когда изображать из себя монстра и обходиться нечленораздельными звуками.
– Я бы посоветовал вам пробираться в порт и плыть на юг, но именно там вас примутся искать, – продолжал Сект. – Возможно, стоит подняться по реке к северу. Город-крепость Рунное Древо – хранилище могучей магии, с ними не ссорится и сам повелитель… А возможно, стоит пойти пешком на восток или запад. Или затаиться на время поблизости. Правильнее всего будет, если вы сами сделаете выбор, а я не буду его знать.
Я кивнул.
– Идите, – строго велел Сект. – Нечего отвлекать меня от работы!
Пристегнув кошель к поясу (ох, хорошая приманка для воров, но кто же подумает, что в нём золотые монеты?), я дал второй Мире. Та растерянно покрутила его в руках – ну, верно, ей разве что в руках его нести, на манер сумочки… Я закрепил на поясе и второй. Штаны попытались съехать.
– Многовато денег для нас, – сказал я и оставил второй кошель на столе. – До свидания, доктор!
– Прощайте, волшебники, – ответил Сект.
Сеннера молча стояла возле доктора, сверлила нас недобрым взглядом и молчала.
– Пока, Сеннера, – сказал я. – Буду рад тебя увидеть… после излечения.
Она ничего не ответила, и мы пошли к выходу из дома. Выбираться через проломленную стену было бы как-то совсем неуместно.
– Мы даём им шанс, – тихо сказала Мира. – Может, и побольше своего.
Тупик Семи Радостей был безлюден, мрачные сады при старых обветшалых особняках – тоже. Только в одном саду, сквозь ржавый решётчатый забор я увидел человека. Красноносый старикан в висевшей на нём мешком одежде пилил дерево. Полсада уже было в пеньках, а рядом с домом заполнялась поленница. Наше появление старика не заинтересовало, он продолжал медленно орудовать одноручной пилой.
Дерево негромко стонало при каждом движении зубчатого полотна.
– Что-то у меня нервы сдают, – сказала Мира очень спокойно. – Знаешь, у нас одна девчонка была, с проблемами всякими, только мы про них не знали, а проблемы копились. Она однажды как выскочила во двор, заорала – и сожгла всю свою жизнь в волшебстве. Воронку преподаватели все вместе засыпали.
– Мира…
– Да нет, нет, я в порядке, – Мира тряхнула головой. – Может, зря мы так пошли? Надо было перенестись.
– И потратить год?
– Я бы потратила, – сказала Мира. – Что – год? Это всего лишь триста шестьдесят пять дней.
Мы вышли из тупика на широкую улицу, ведущую от гор к морю, и остановились.
Нас ждали.
Впереди стоял регулятор Эмир.
За ним – полицейские. Не меньше десятка. С дубинками и палашами в руках.
За полицейскими – гвардейцы. Десятка два. Со взведёнными арбалетами, направленными на нас.
Целая армия. Только мага не хватает.
– Хорошо, что вы вышли сами, – сказал Эмир.
Провёл по воздуху рукой – и вслед за его движением вспыхнули руны.
Турс, Хагалаз, Соулу.
Эмир колдовал!
С одной стороны, это походило на то, как работал с рунами Вендж. Не жалея времени, вливая его щедро и безжалостно.
С другой – движения Эмира были удивительно отточены, легки. Словно он практиковался в рунах долгие годы.
Перед полицейскими и гвардейцами засияли в воздухе призрачные щиты. Они слепили глаза и казались достаточно прочными, чтобы выдержать удар баллисты. Эмир даже не нападал, он всего лишь поставил защиту.
Я смотрел на регулятора, на уходящую с его лица бодрость и силу. Только что он был человеком, не достигшим и сорока. А вот сейчас уже поседел и покрылся морщинами, полнота его исчезла, Эмир стал сутулиться. Он влил в щиты десяток лет!
Но мне почему-то казалось, что дело не только в возрасте. Эмир и без того изменился, стал другим. Будто превратился в оболочку, в куклу-перчатку, которую кто-то натянул на ладонь и теперь крутит как хочет.
Я вспомнил, как в глазах регулятора появился ужас, а на лбу проступила руна Ансуз.
Руна Бога.
Меня словно молнией пробило, я вдруг понял, что происходит. Мне даже показалось, что сквозь лицо Эмира видны совсем другие черты. Что они проступают, продавливая мягкое лицо несчастного регулятора магии, всегда щадившего своих подопечных…
– Прикрой, – сказал я Мире.
И она не стала колебаться.
Развела руки – и поставила комбинацию из Эйваза, Перта и Кано, выстроившую щит перед нами. Незнакомый мне щит, но, как ни странно, Эмир одобрительно кивнул, глядя на вспыхнувшие руны. Кивнул и воскликнул:
– Не…
Мира россыпью метнула в гвардейцев Турс – крошечными стрелами силы, бесследно канувшими в поставленном Эмиром щите. А гвардейцы ответили залпом стрел.
– …стрелять! – запоздало закончил Эмир.
Арбалетные болты ударили в наш магический щит – и отразились от него языками пламени. Почему-то щит, поставленный Эмиром, их не отразил, несмотря на всё вложенное в него время.
Я видел это краем глаза, как в отражении, потому что сам я выстраивал руну переноса – но что-то странное происходило то ли со мной, то ли с рунами. Райдо возникала легко, а вот Наудиз плясала и рушила руну Пути, всё было нестабильно, нескладно, получалась не то руна Пожелания Неудачи в Дороге, не то глупая детская шуточная руна Добеги-ка-до-уборной, но никак не та могучая руна, которую я дважды применил за эти дни без всяких проблем…
Гвардейцы, объятые огнём, падали на мостовую. И оставались лежать – совершенно беззвучно и неподвижно. Полицейские попятились. Им никто не говорил, что они попадут в эпицентр смертоносной магии.
– Милая, ты полна
