Поэтому она отворила дверь сама, но поворачивая ручку, Джек уже знала, что всё изменилось.
Эбен лежал на кровати, уставившись на шикарный бархатный балдахин. Он не посмотрел на дверь, когда Джек проскользнула в комнату и закрыла её за собой. И не обратил на неё внимание, когда она проигнорировала кресла у камина.
Не взглянул на Джек и тогда, когда она взобралась на кровать, без колебаний к нему прижалась и обхватила длинной рукой его талию. Становясь для друга якорем во время шторма.
Он обнял Джек, притянув ближе к себе.
– Тебе не следует здесь находиться.
– Мне всё равно, – прошептала она.
– Не в моей комнате. Однозначно, не в моей постели.
И вновь последовал ответ:
– Мне всё равно.
Повисла тишина. А потом прозвучали едва различимые слова:
– Я не хочу, чтобы ты уходила.
Она никогда его не покинет.
– Майкл не позволил мне прийти на похороны, – проговорила Джек. Конечно же, брат ей не разрешил, ведь похороны неподходящее мероприятие для девушек. – Естественно, я разозлилась, но никто не стал слушать.
– Хорошо, что тебя там не было, – проговорил он, хотя его слова прозвучали неправдоподобно.
Джек однозначно на них не купилась.
– Я хотела пойти. Хотела быть с тобой.
– Ты бы не была со мной, – сказал он. – Я стоял впереди. Тебя... бы не было рядом.
Она крепче стиснула его талию, чтобы вывести из оцепенения, страстно желая почувствовать на себе взгляд его прекрасных зелёных глаз.
– Ты бы знал, что я там. Таким образом я и оказалась бы с тобой. – Она замолчала, не в силах отвести от него взгляд. Желая быть ближе. Желая прикоснуться. Достучаться. – Эбен... мне следовало быть рядом.
Слова отозвались болью в груди. Её собственные родители погибли несколько лет назад. Трагедия разыгралась, когда их карета потеряла управление на ледяной дороге во время зимней бури. Эбен находился в школе, слишком далеко, чтобы успеть вернуться на похороны. Но он написал. У неё всё ещё хранилось то письмо, страницы, заполненные вереницами слов, которые она теперь понимала как никогда.
– Мне следовало быть рядом с тобой, – повторила она с благоговением.
Он ничего не ответил, только крепче обнял, и этого было достаточно. Она прижалась щекой к его груди, различая тяжёлые удары его сердца. Теперь она находилась рядом с ним. Останется на всю ночь, если он позволит, и не важно, что скажут тётя, братья и сёстры. Эбен нуждался в ней.
Джек провела с ним всю эту ночь. Следующую. И ещё одну за ней.
Пока Эбен не нашёл слова, которые, она знала, он должен был сказать.
Они долго лежали молча, пока свеча у его кровати не превратилась в огарок. Пока Эбен не сделал глубокий вдох и не поведал ей свою самую страшную тайну. Ту, которую она и так уже знала.
– Я рад, что он мёртв.
Признание прозвучало пугливым шёпотом, как будто отец мог услышать его и начать преследовать.
Джек не ослабила объятий.
– Как и я.
– Он был пьяницей.
– Он был сломленным, и его уже невозможно было привести в чувства. –
Эбен посмотрел на неё, но она пожала плечами. – И ублюдком.
Его губы дёрнулись от такой прямолинейной оценки.
– Таким он и был. А ещё, плохим отцом. И плохим герцогом.
– Ты будешь лучше.
– Ты так говоришь, будто это предрешено.
Она подняла голову, и повернулась так, чтобы положить подбородок ему на грудь, и сказала правду:
– Так и есть.
Он глубоко вздохнул и снова посмотрел на бархатный полог.
– Всё изменится.
– Ничего существенного.
Только не это. Только пусть они не разлучатся. Пожалуйста. "Пусть только мы не разлучимся".
– Я теперь - герцог.
– Я всегда думала, что ты был недостаточно впечатляющим для роли маркиза.
Он рассмеялся, и от этого звука по её телу разлилась радость. Это не изменилось. Она любила его смех, словно он был их общей тайной.
– Ты ведь знаешь, что по положению герцоги выше маркизов?
Джек улыбнулась в ответ.
– Да, но маркизы носят такие элегантные кольца. Я бы предпочла стать маркизом.
– Ну, теперь оба титула мои.
– Вот ты уже и стал невыносимым хвастуном.
Она прижалась к нему ещё теснее.
Его рука опять крепче её сжала, и он прошептал:
– Как я с этим справлюсь?
Вопрос возвещал о перемене, которую он предсказывал. Возвещал о страхе. Панике. Ответственности. Зрелости. Она положила руку ему на грудь, где билось сердце.
– Я помогу.
– Разве у тебя есть опыт в том, как быть герцогом?
Ей не понравился вопрос. И она постаралась ответить легкомысленно:
– Нет, но разве это может оказаться трудной задачей? Мужчины тебе кланяются, а женщины желают добиться внимания.
– Какая прекрасная оценка общего положения дел.
– Ты вечно будешь мне благодарен за то, что я буду рядом, и не позволю тебе зазнаться. – Он тихонько усмехнулся, и Джек постаралась сохранить в нём это чувство свободы, хотя бы на мгновение. – С чего начнём? Мне ходить за тобой и напоминать, что однажды ты с трудом пытался отыскать Константинополь на карте?
– Вовсе нет. Карта оказалась перевёрнутой.
Она улыбнулась их давнему спору. Твёрдая почва. Они на равных.
– О да, Турция же сдвигается на карте, если смотреть на неё снизу вверх.
– Ты думаешь, что недостаток географических познаний помешает мне ухаживать за женщинами?
Джек замерла, услышав вопрос. Казалось время замедлило ход.
– А ты собираешься за ними ухаживать?
– А разве не все мужчины этим занимаются?
За какими конкретно женщинами? Она не стала спрашивать. Не её это дело. И особенно, не сегодня ночью. В конце концов, Джек и так предполагала, что найдутся девушки, которые привлекут его внимание. Представляла, что окажутся девушки, за которыми ему захочется...
Но ей не хотелось их представлять. Вот и всё.
Она терпеть этого не могла.
Не то, чтобы это что-то значило. Не имело значения. Он мог ухаживать за женщинами, если хотел. Господи, лучше бы она не поднимала вопрос об ухаживаниях. Они были друзьями. А друзей такие вещи не волнуют.
Вот только, похоже, Джек очень сильно беспокоили такие вещи. Она крепко зажмурилась и пожелала, чтобы всё вернулось на круги своя. Вот только, возможно, он был прав. Возможно, всё действительно изменится.
А потом он тихо произнёс её имя:
– Джек?
И тут её уже нельзя было остановить, словно мчавшуюся на всех парах, карету.
– Жаклин, – прошептала она.
– Что?
Она не отводила взгляда от своей руки, покоившейся на его груди.
– Я уже не ребёнок и не играю в пиратов, Эбен.
Он надолго замер, этого времени хватило, чтобы она успела почувствовать себя так, будто может умереть от унижения. Джек посмотрела на Эбена, в его широко
