Из головы все не шли мысли о видении. И хотя я знала, что чем больше стараешься вспомнить, тем меньше шансов, что это удастся, контролировать ментальные попытки не могла.
А тем временем головная боль полностью отпустила и напоминала о себе лишь легкой, почти неощутимой тяжестью.
– Все-таки надо было с Олдером идти, – проговорила я про себя, терзаемая угрызениями совести. – Через два дня – состязания на арене, а я тут прохлаждаюсь…
Вопреки стенаниям разума, душе и телу здесь было хорошо. Это место как-то по-особенному успокаивало, умиротворяло, и вскоре недовольный глас разума вместе с бдительной совестью притихли.
Оторвавшись от созерцания книжных полок, я перевела взгляд на висящие на стене полотна. Мама любила живопись, особенно абстрактную – в этом я точно пошла не в нее. Но триптих под названием «Последний сонет», умиротворял. Никогда не замечала, насколько плавные на этих холстах линии, насколько завораживающие мазки, складывающиеся в единое целое. В единую композицию, где каждый смотрящий увидит собственный сюжет…
Удивительно, но не прошло и часа, как я почувствовала прилив сил. Когда-то случайно слышала, что определенное место может оказывать особое воздействие на определенного человека, как бы становясь его личным энергетическим источником. Так вот, после проведенного в библиотеке времени я была склонна в это поверить.
Пробыв в библиотеке еще немного, я уже собралась уходить, когда мой взгляд внезапно зацепился за лежащую на столе книгу. Стол стоял в укромном темном уголке, и я обратила на книгу внимание по чистой случайности.
Это оказалась копия «Дневника» – книги, содержащей имена магов гильдии за несколько веков. Несмотря на примененную к нему магию, позволяющую уместить в одной книге так много информации, «Дневник» все равно был огромным. Такая находка вызвала у меня немалое удивление. Хотя бы потому, что на моей памяти и подлинник, и копия всегда хранились в отцовском кабинете. Вдобавок те же артефакты, что действовали против пыли, поддерживали порядок и в других аспектах – вещи, в том числе книги, в библиотеке всегда возвращались на свои места. Значит, «Дневник» кто-то читал совсем недавно.
В общем-то, ничего удивительного в том, что не так давно кто-то наведался в библиотеку, не было. Не первопроходец же я, в конце концов. Но все же что-то меня насторожило. Возникло какое-то странное чувство, нетерпеливым зудом отозвавшееся между лопаток. А еще непонятно от чего усилилось сердцебиение.
Отогнав неуместное и совершенно необоснованное волнение, я прихватила «Дневник» и вернулась обратно в кресло. Раз уж решила побыть в одиночестве и отдохнуть, не случится ничего страшного, если задержусь здесь еще ненадолго.
Глава 23
Никогда не отличалась сентиментальностью, но сейчас, прикасаясь к истории гильдии, ощущала настоящий трепет. Было что-то невыразимо значимое в том, что скрывали старые, но хорошо сохранившиеся благодаря магии страницы.
«Дневник» был тяжелым и объемным, страницы – плотными и украшенными золотой тисненой рамочкой, где с гербом империи соседствовал символ магических игр. Хотя, правильнее сказать, изначально этот символ являлся олицетворением магии как таковой, а уже после стал применяться в играх.
С первой страницы на меня смотрел основатель. Признать в этом худощавом парнишке старца, которого я недавно встретила в горах, было практически невозможно. Магокамер в то время не существовало, и его портрет был нарисован тушью. Но нарисован настолько реалистично, что его можно было с легкостью принять за фото.
Рядом изображались еще трое первых магов гильдии, среди которых я с удивлением обнаружила девушку. Симпатичную, длинноволосую, молодую. Приплыли, называется! Хоть я в свое время благополучно прогуляла добрую половину уроков истории, точно знала, что в учебной программе никаких девушек среди первых магов не числится. Вот вам и искажение фактов, вот вам и воспитание новых поколений в убеждении, что место женщин – дома да на балах.
Наряду с возмущением во мне всколыхнулись гордость и радость. Еще один повод доказать свою состоятельность как боевого мага и утереть нос всяким там напыщенным индюкам!
В «Дневнике» имелось более десятка разделов, каждый из которых открывал портрет и информация о главе, а далее шел список живущих при нем в гильдии магов. Потеряв счет времени, я всматривалась в незнакомые лица, читала о разных видах магии и изучала биографию магов прошлого. В какой-то момент пришлось себя остановить – так можно и сутки за чтением просидеть.
Быстро пролистав книгу почти до конца, я добралась до самого интересного.
Грэх Кваро, в отличие от предшественников, взирал на меня с вклеенного в «Дневник» черно-белого фото. Качество оставляло желать лучшего, но черты его волевого лица все же хорошо просматривались. Высокий, подтянутый, темноволосый – даже через бумагу ощущалась его непоколебимая уверенность и сила. На несколько мгновений показалось, что его взгляд мне очень знаком, но вспомнить, где видела его раньше, я не сумела. Впрочем, что там вспоминать? Наверняка на его же портретах – только там Кваро значительно старше.
На последних страницах этого раздела я увидела папу – тогда еще совсем мальчишку, своих бабушку с дедушкой, покинувших наш мир вслед за мамой. Понимать, что вот этот мальчишка спустя несколько лет одолеет тогдашнего главу, было странно. Как и понимать, что этот самый мальчишка и теперешний Драгор Непобедимый – один человек. Рядом с ним стоял еще один мальчик, в котором я без труда узнала Райна. А чуть поодаль – подросток, судя по портретному сходству с Грэхом Кваро, приходящийся ему сыном. Ну да, так и есть, подпись «Норг Кваро» – лучшее тому доказательство.
Оторвавшись от изучения «Дневника», я задумалась. Насколько я слышала, история с семьей Кваро вышла мутная. Сразу после поединка с моим отцом бывший глава забрал жену с сыном и, не объяснив причин, покинул гильдию. Ушел быстро и не прощаясь, а спустя несколько месяцев трагически погиб. Империя тогда гудела, как растревоженный пчелиный улей, но его смерть списали на несчастный случай. А что стало с женой и сыном – неизвестно. Кто-то говорил, что они уехали из Солзорья, кто-то – что осели где-то в деревушке и вели спокойную уединенную жизнь.
Последний раздел я просматривала с особым интересом. Смешно, но некоторые фото, где была запечатлена я сама в детстве, видела в первый раз. Меня как дочь главы гильдии фотографировали часто, и информации обо мне предоставлялось более чем достаточно. Были здесь и родители, и тетушка Ливия, и Эгри с семьей, и Тамия, и Трэй. И Кристор – сирота, изначально принятый в гильдию больше из жалости. Вот и пожалели на свою голову…
Время пролетело незаметно, и я очень удивилась, когда обнаружила, что наступил вечер. Яркий свет сменился приглушенным, мягким, наполнившим библиотеку золотистыми тонами. Потянувшись и размяв затекшую шею, я вернула «Дневник» на прежнее место, поправила на кресле плед, устранив следы своего присутствия, и вышла в коридор. Увидев, как мои личные телохранители рубятся в зачарованные, парящие в воздухе карты, усмехнулась. А когда они, заметив
