Мелвилл ухмыльнулся, потянул клинок из ножен. Славный клинок, признался себе Эварха, я б за такой из Пустошника всю его поганую кровь бы выпил – вдоль лезвия тянутся стремительные прямые росчерки, устремляющиеся к острию; сейчас по волосяным этим линиями проносились, срываясь и исчезая в сумерках, белые колючие искры, чем-то напомнившие ловцу те, что возникли, когда их с отцом Бенедиктом, братом Магнусом и остальными благословлял отшельник на подступах к монастырю – оружие, словно плуг, вспарывало густо разлитую вокруг силу Спасителя.
Остальные маги тоже взялись кто за что; Мелисса Отвин извлекла пару игольчатых кинжалов, Рита Рикарди явила изящную лёгкую саблю, Линда Монтресси – тонкую рапиру. Всех, однако, перещеголял Роб Кламон – дунул, плюнул, нажал на какие-то завитки своего вычурного посоха и тот мигом выдвинул из себя многочисленные крюки, шипы и острия, обернувшись устрашающего вида корсекой на длинном древке; центральное лезвие было словно как от хорошего двуручного меча. Весить это чудо должно было целую прорву, но тщедушный маг орудовал им, словно лёгкой тросточкой.
– Идём. – Ричард махнул рукой.
– Идём, – согласился лекарь Динтра. По его обнажённому клинку уже бежали, складываясь в неведомые надписи и вновь распадаясь, пугающего вида письмена.
Эварха беспомощно оглянулся. Эх, эх, даже и проулков-то по-настоящему тёмных да извилистых тут не найдешь, не то что в родном Вольном городе! Там-то он бы не поколебался, давно б уже его и след простыл – вместе с девой Хаэльдис, разумеется.
– Веди, – распорядился д’Ассини, и дева уныло кивнула.
С каждым шагом, с каждым поворотом сила Спасителя становилась всё гуще, всё осязаемей. Ангелы чертили крест-накрест небо над головами, словно их предводитель, уже почти отыскав дерзких, тем не менее никак не мог узреть их воочию; словно чуял, что они где-то рядом, но то ли на этой улице, то ли на соседней или вообще через две?
Вымощенные ровным камнем, чистые мостовые пустовали; ставни домов прикрыты, но изо всех щелей – трепещущий свет множества свечей. Отовсюду – приглушённое, зачастую нестройное, но исполненное истинной веры пение. Народ молился.
…На стражу в светлых сутанах отряд наткнулся куда раньше, чем рассчитывал Эварха, ещё не успев покинуть центр города, совсем недалеко от собора. Троица слуг Спасителевых вывернула из боковой улочки, столкнувшись с девой Хаэльдис, что называется, нос к носу.
– И-ик!
Дева с похвальной стремительностью выхватила пару коротких ножей без перемычек; монахи ответили с неменьшей расторопностью: скрестились руки в сложных жестах, волна жаркой силы окатила Эварху – святые отцы не растерялись, не промедлили.
Коротко свистнули клинки.
Лунный меч Ричарда д’Ассини, исчерченный рунами бастард Динтры, полыхающая рубинами в эфесе широкая шпага Клары Хюммель.
«Как они успели сговориться, кто что делает?» – мелькнуло у ловца. Сам-то он только и сумел, что броситься ничком на землю, увлекая за собой деву Хаэльдис, так звать.
Толстяк Динтра прокрутил мечом сложную мельницу, клинок танцевал, собирая вокруг себя туманную завесу, мигом сложившуюся в отпорную полусферу. Белая молния, так напоминавшая те, коими швырялись ангелы, рассыпалась облаком медленно гаснущих искр, а мечи Ричарда и Клары успели ударить в ответ.
Дева Хаэльдис что-то пискнула полузадушенно, дёрнулась под ловцом.
– Тихо! Не про нас этот бой!
Однако схватка кончилась, не начавшись, – два тела в очень светлых, почти белых сутанах застыли неподвижно, третьего монаха держал за шиворот сам Динтра, приставив короткий и широкий нож к горлу. Меч свой целитель уже успел спрятать – быстр старик, а по виду и не подумаешь!
– Мои комплименты, досточтимый целитель. – Ричард опустил клинок, шагнул к обмякшему пленнику.
– У тебя, приятель, есть два пути. Первый – ты отвечаешь нам на вопросы, и мы… мы тебя отпускаем. Второй – ты играешь в молчанку, и тогда, прости, нам придётся вскрывать тебе черепушку. В прямом и переносном смысле. Так или иначе, но мы узнаем всё, что нам потребно, так что…
Монах метко плюнул прямо в лицо кавалеру.
Разумеется, он не попал. Несмотря на всю меткость.
Ричард усмехнулся, встряхнул Лунный меч – капля слюны скатилась с отполированной поверхности, не в силах даже зацепиться.
– Вот так, и только так!
– Дик! Не время! – прорычал вдруг Динтра.
– О! Наш милый гость, оказывается, копит силу! – просиял вдруг д’Ассини. – Напрасно, дорогой, очень напрасно. А потому…
Монах дёрнулся, и в тот же миг Динтра выпустил его; обмякшее тело мешком шлёпнулось рядом с двумя другими.
– У нас нет времени возиться, – с непривычной яростью бросил лекарь. – Он ничего не скажет, скорее умрёт. А для должного вскрытия его памяти…
– Жаль, – сухо резюмировал Ричард. – Я собирался порасспрашивать его насчёт ангелов. Поднимайтесь, почтенный ловец! Кого вы там ловите? Мышей или крыс? И отпустите бедную деву, она сейчас задохнётся.
– Нас заметили, – проговорила Линда Монтресси.
– Ангелы сейчас будут здесь. – Динтра уже был каменно спокоен.
– Значит, надо задать им работу, – не менее спокойно ответствовал Ричард. – Возвращаемся, быстро! Собор полон молящихся, значит? Отлично!..
– Что ты задумал? – рявкнула Клара Хюммель так, что Эварха вздрогнул.
– Сейчас увидишь. – Улыбка Ричарда д’Ассини напугала бы самого свирепого ифрита. – Сейчас увидишь.
ИНТЕРЛЮДИЯ 3Рико не спалось. Ночи стояли тёплые, одно удовольствие лежать под открытым небом, глядя на звёзды, думать о Спасении, чувствуя рядом мохнатый бок Черныша.
Со Спасением что-то не складывалось, вот никак. Облегчение дел и трудов, что все, и стар и млад ощутили в самом начале, так и осталось, но более – ничего. Умершая родня не возвращалась; и вообще не происходило больше ничего из предсказанного. Зато поползли жуткие слухи, что в окрестностях стольного Лаонта рушатся один храм за другим, рушит их злая сила, пробравшаяся в Игнис, и никто ничего не может с ней поделать. Новый настоятель, понятное дело, всё списал на «испытание веры нашей,», но Рико ему не верил. Вот не верил, и всё потому что молодой монах сам тому не верил, твердил заученное, как велели. Что ж это за испытание такое? Спаситель всякую мысль слышит, во всяком сердце читает, что в книге раскрытой, – для чего Ему какие-то ещё «испытания»?
Шелестели тихо ветки сада над головой, зрели яблоки, перекликались ночные пичуги в общинном лесу за ручьём; пальцы Рико рассеянно гладили тёплую шерсть верного пса, как вдруг…
– Кра-а-а… кра-а-а…
Словно из-под земли, протяжный скрип; словно трутся друг о друга старые кости.
Рико с Чернышом подскочили разом.
Калитка распахнута, а от неё, шатаясь, вытягивая руки-грабли, медленно влачатся прямо к Рико две сгорбленные фигуры.
– Кра-а… за-а-чем зва-а-ал?! – протянула вдруг одна, чуток повыше.
– Кра-а… зва-ал чего?! – подвывала и другая, пониже.
И тут у пяток Рико словно крылья выросли. Рванул он что есть духу, птицей перелетев забор, через который только с лестницей и переберёшься; себя не помня, помчался по ночной улице селения, провожаемый заполошным лаем псов.
…И сам не понял, как очутился возле храма, запертого
