- Я уверен в этом. - Он повернулся и поднялся по последним ступенькам на третий этаж. - И Сорен был прав насчет тебя.
- Погоди одну чертову секунду. - Сэм поспешила за ним. - Что значит, Сорен был прав насчет меня? Какое он имеет к этому отношение?
- Он сказал мне не доверять тебе. Я должен был прислушаться к нему.
- Я не давала тебе повода не доверять мне.
- Вот повод. Ты притворяешься, что я что-то значу для тебя, когда... - Боль душила его неумолимыми руками. Он хотел швырнуть бутылку вина в стену и смотреть, как красная жидкость стекает, словно кровь. - Когда это не так.
Сэм последовала за ним по коридору.
- Кингсли, остановись. Пожалуйста, остановись. Я должна тебе кое-что сказать.
Он остановился перед дверью спальни.
- Что? - спросил он, готовый покончить с этим разговором.
- Да, я занималась сексом кое с кем на вечеринке. И нет, это был не мужчина.
- Я видел его. - Даже сейчас, месяц спустя, ощущение обмана не рассеялось ни на йоту. Он взял за правило не доверять никому кроме себя и Сорена, и все же, по какой-то глупой сентиментальной ошибочной причине, он доверился Сэм. - Только не говори мне, что я не видел того, что видел.
Сэм прижала руку ко лбу.
- Это трудно объяснить, - ответила Сэм.
- А ты попробуй.
- Парня, с которым ты меня видел, зовут Алекс. Четыре года назад Алекс был Эллисон, и Эллисон была моей девушкой. Однажды Эллисон сказала мне, что она - мужчина, запертый в женском теле, и больше не может так жить. Сейчас она на гормональной терапии, к вечеру у нее проступает щетина, и голос ниже на две октавы. Алекс или Эллисон в ту ночь мне было все равно. Я просто скучала по ней. То есть, по нему. Алекссон.
Кингсли прищурился, глядя на нее.
- Значит, Алекс...?
- Верно, - ответила Сэм. - Позволь перефразировать мое обещание тебе. У меня никогда не было члена, Кингсли. Но если я когда-нибудь буду с членом, этим членом будешь ты.
Кингсли испустил вздох, который он сдерживал в течение целого месяца. Но выдох превратился в стон.
- Я такой придурок, - выдохнул Кингсли.
- Да, - ответила Сэм. - Но я прощаю тебя.
- Мне показалось, что мужчина, с которым ты целовалась, был немного низким. И худым.
- Я предпочитаю мужчин таких же, как и женщин - с вагиной.
- Можешь дать мне пощечину, если хочешь. Я это заслужил. - Он указал на щеку и принялся ждать.
Сэм удивленно изогнула бровь.
– Похоже, кто-то опередил меня в побоях. Теперь, когда ты знаешь, что я не лгу, то расскажешь мне, что, черт возьми, происходит, и кто, черт возьми, избил тебя, и где, черт возьми, ты был, и почему, черт возьми, ты пьешь вино посреди ночи, и почему, черт возьми, я не могу перестать говорить «черт возьми»?
Ее слова были легкими, но в глазах застыла тревога.
Он тяжело выдохнул. Это был не тот разговор, который он хотел бы вести сегодня. Или когда-либо. Но он был таким идиотом, был так холоден с ней в течение последнего месяца, что знал, что должен ей.
- Пойдем, - сказал он. - Я не собираюсь говорить об этом в коридоре.
Он впустил ее в спальню и поставил бутылку вина у кровати.
- Черт, - сказала она, глядя на кровать. - На твоих простынях проходил матч по борьбе?
- Иногда мне снятся кошмары, - признался он. - Сегодня они были.
- Так вот для чего вино?
- Оно помогает мне уснуть.
Сэм наклонилась над кроватью и поправила смятые простыни.
- Что за кошмары? - Она взбила подушку и положила ее обратно на кровать.
- Такие, какие могут быть, будь у тебя моя работа. Такие кошмары, когда в тебя стреляли четыре раза.
- Значит, твои кошмары не из тех, когда ты появляешься голым в школе?
- Мне снятся сны, где я появляюсь голым в церкви Святого Игнатия. Это не кошмары.
Сэм усмехнулась, и смех превратился во вздох, а вздох превратился в объятия и притягивание его к себе. Сначала он мешкал ответить на объятия. Кингсли уткнулся в изгиб ее шеи и вдохнул ее аромат, сандаловое дерево и кедр. Она была единственной из знакомых ему женщин, кто пользовался мужским одеколоном. И все же, на ее мягкой коже он пах совершенно женственно и соблазнительно.
- Мне жаль, что тебе снились плохие сны, - сказала она.
- Все мои кошмары - это мое собственное творение.
- Ты их видишь каждую ночь?
- Если со мной в постели кто-то есть, я обычно не вижу снов.
- А я-то думала, что ты трахаешься с кем-то каждую ночь, потому что нимфоман.
- И это тоже, - не стал спорить он.
Сэм усмехнулась и потерла лоб.
- Хорошо, - наконец сказала она.
- Хорошо, что?
- Хорошо, ложись в постель. Ты ответишь на мои вопросы, а я предоставлю тебе того, с кем ты сможешь спать сегодня ночью, чтобы тебе больше не снились плохие сны.
Сэм подошла к двери и заперла ее.
- Ты поспишь со мной?
- Просто посплю, - ответила она. - Я имею в виду, что мы будем спать, когда закончим разговор.
Сэм сняла туфли и стянула носки. Да, это происходило. Сэм раздевалась в его спальне. Должно быть, он все еще спит. И в кои-то веки увидит хороший сон.
- У тебя есть что-нибудь, в чем я могу спать? Обычно я сплю в футболке и боксерах. Я мерзну.
Она сняла пиджак, расстегнула жилет. И когда она приступила к рубашке, Кингсли сделал единственное, что мог.
Он снял собственную рубашку и предложил ей.
- Кинг. - Это все, что она сказала.
- Возьми.
- Это одна из твоих новых дорогих рубашек от Витале.
- Да.
- И ты позволишь мне спать в ней?
- Я прошу тебя спать в ней.
- А что же случилось с тем, что женщина носит твою рубашку равноценно тому, что мужчина кончает на ее сиськи?
- Я сказал на спину.
- Сиськи сексуальнее.
- Надевай. Спи в ней. Я не буду кончать на твои сиськи или спину.
- Любишь на лицо, да?
Она отнесла рубашку в его ванную, этот акт скромности ему показался невыносимо милым.
- Я сплю голым, - крикнул он ей, когда она закрыла за собой дверь. - Тебя это беспокоит?
- Что? Все твое нижнее белье в стирке?
- У меня его нет, - признался он.
- Могла бы и догадаться, - выдохнула
