– С этим трудно конкурировать, – ответила миссис Кэрролл.
– Значит, о возвращении в Калифорнию после окончания юридической школы не может быть и речи? – спросил сенатор.
Я покачала головой.
– Я недавно узнала, что ни о чем не может быть и речи.
– Ты права. Может быть, ты даже убедишь Леннокса переехать с тобой?
Я улыбнулась сенатору. Когда я повернулась к Ноксу, то, как он смотрел на меня, сделало с моими внутренностями вещи, которые были неуместны для нашей встречи за обедом.
– Что подводит нас к следующей теме, – продолжил сенатор Кэрролл.
– Я просто пытался убедить этого человека передислоцировать несколько его распределительных центров. Возможно, тебе лучше удастся убеждение, чем мне. У нас есть некоторая недвижимость…
Я слушала, как сенатор и Нокс говорили о местоположении, налогах и логистике. Пока я ела салат и потягивала воду, я начала задаваться вопросом, какова была моя цель на этом обеде. Не то чтобы я не хотела быть с Ноксом, но я легко могла быть в больнице или в своей квартире. На ум пришли слова Брайса о том, что Нокс использует меня. Но это было смешно. Как мое присутствие могло что-то значить для сенатора Калифорнии?
Миссис Кэрролл потянулась к моей руке и прошептала:
– Видишь, что я имею в виду?
Я пожала плечами.
– Это интересно.
– О, дорогая, ты, должно быть, влюблена.
– Прошу прощения?
– Я тебя не виню. Я знаю Леннокса уже несколько лет, и он никогда не приводил женщину на обед. Он явно влюблен в тебя...
Пока она вела светскую беседу, сенатор Кэрролл обратился к Ноксу:
– ...скоро начнутся выборы. Ты знаешь, что у тебя есть мой голос. Однако если бы я мог пойти к нескольким другим сенаторам со слухами о перемещении этих центров, я считаю, что это вызвало бы шум…
– ...наша дочь будет учиться в Стэнфорде... – слова Миссис Кэрролл заглушили те, которые я хотела услышать от ее мужа.
– ...Законопроект 770… Хиггинс – сильный противник…
– ...любые советы, которыми ты могла бы поделиться…
Мое внимание было и там, и там. Я хотела послушать разговор сенатора Кэрролла и Нокса, но Ширли Кэрролл говорила рядом с моим ухом, постоянно отвлекая. Слышала ли я, как мужчины упоминали сенатора Хиггинса? Это тот самый Хиггинс, который был на моей вечеринке в Саванне? Что это значит?
Мой желудок сжался от слов Брайса, делая блюдо передо мной менее аппетитным.
К тому времени, как мы попрощались, Нокс вывел меня на улицу, и мы сели на заднее сиденье ожидавшей нас машины, мысли путались. Нетрудно было догадаться, что они обсуждают нечто большее, чем перемещение распределительных центров.
– Зачем я нужна была на этой встрече?
Глава 24
Чарли́
Нокс посмотрел в мою сторону, когда Айзек вывел машину на дорогу.
– Потому что я хотел, чтобы ты была там.
Я откинулась на спинку сиденья, сжав губы, и попыталась успокоить нервы. Конечно, я не была там из-за какой-то политической борьбы за голоса. Я никогда не сомневалась, что Алтон использовал мою партию как средство влияния на сенатора Хиггинса, но сделает ли Нокс то же самое?
– В чем дело, Чарли́? Неужели в это так трудно поверить?
– Ну, Нокс. – Я говорила громче, чем намеревалась. – Понятия не имею. Я почти ничего о тебе не знаю. Я ничего не знаю о законопроекте, который вы обсуждали. Каждый раз, когда это упоминалось, у Ширли Кэрролл была другая история, которой она делилась со мной.
Он взял меня за руку.
– Я хотел провести с тобой время. Ничего больше.
– Так объясни некоторые моменты этой встречи. Расскажи мне о законопроекте.
– Тебе не нужно об этом беспокоиться. Тебе будет скучно. Это то, что может повлиять на "Деметрий Энтерпрайзис".
Я глубоко вздохнула.
– Ладно, расскажи мне о "Деметрий Энтерпрайзис".
Брови Нокса поднялись.
– Зачем?
Я выдохнула.
– Потому что ты пригласил меня на обед. Я хочу понять, что было сказано или, по крайней мере, какова была моя роль.
– Твоя роль? – недоверчиво спросил он. – Твоя роль – быть той, кем я скажу. Сегодня ты была моей спутницей. Ты занимала Ширли Кэрролл, чтобы мы с сенатором могли поговорить.
Я скрестила руки на груди.
– Украшение на руке. Это все, мистер Деметрий?
– Украшение? Ты издеваешься? Ты не думаешь, что я могу получить все чертовы украшения, которые хочу? Ну, я могу и не хочу. Ни сейчас, ни когда-либо. Ты не украшение. Ты умна и способна вести разговор с миссис Кэрролл.…
Когда он обозначил мои качества, ко мне вернулись комментарии Карен Флорес. Все, что говорил Нокс, объяснялось тем, почему она сказала, что из меня получился хороший сотрудник "Измены". С каждым словом давление в висках и груди нарастало.
– ...Знаешь, когда я в последний раз брал с собой на важную встречу девушку?
Это были обвинения Брайса в сочетании с моей ролью за завтраком: я достигла точки кипения.
– Нет. Как я уже сказала, я ничего не знаю, а ты, очевидно, не хочешь мне рассказывать. Я понятия не имею, почему ты действительно хотел, чтобы я была там. Я понятия не имею, когда ты в последний раз ходил на свидание и с кем. Ты брал кого-нибудь или после Джослин никого не было?
Воздух в машине потрескивал от напряжения. Как только вопрос сорвался с моих губ, я пожалела об этом. Метафорически чистое голубое небо вокруг нас стало грохочущим серым. Только на мгновение он уставился на меня, его взгляд заставил меня замолчать. Затем его тело напряглось, и он повернулся к окну.
Потеря его взгляда позволила мне заговорить.
– Нокс, прости. Я не знаю ничего, кроме ее имени. Я хочу знать больше. Я начала исследовать, а потом остановилась. Я не хочу узнавать что-то важное о тебе из интернета. Я хочу узнать о ней от тебя.
Я потянулась к его ноге, желая почувствовать нашу связь.
Нокс оттолкнул мою руку. Обернувшись, он снова произнес ледяным тоном:
– Мои правила – моя информация на мое усмотрение. Почему тебе это так трудно запомнить?
Я посмотрела на Айзека и обратно.
– Пожалуйста, мы можем обсудить это наедине?
– Мы наедине.
Он потянулся к моему подбородку, больно сжимая его между большим и указательным пальцами, его слова замедлились до низкого рычания.
– Мы не обсуждаем ее ни наедине, ни на людях. Никогда больше не упоминай ее имени.
Слезы клокотали у меня в горле, пока я сохраняла свою позу Монтегю. Когда он отпустил мой подбородок, я повернулась к окну. Проглотив эмоции, я скорректировала тон.
– Прошу прощения, мистер Деметрий. Я больше не буду упоминать ее имя. Прости, что
