— Мы в ответе за двоих умников, спасавших себе жизнь. Чего тогда, как псы, не наведаются на Землю за… материалом? — зло проговорила я, сжимая кулаки.
— Кейт, я другого боюсь, — побелевшими губами прошептала девушка, — что с нами потом будет? Они возьмут что надо, а потом…
Она судорожно вздохнула, пытаясь остановить слезы, но крупные капли засверкали на впалых щеках. В порыве прижалась ко мне, и я почувствовала, как мелко вздрагивает худенькое тело.
— А Керт… — она зашлась всхлипом, промокая слезами мое плечо, — он сказал, что у меня отсрочка, пока не рожу ему ребенка. А потом… Ему все равно, Кейти, что будет со мной.
Она уже рыдала, не сдерживая накопившееся напряжение, я же поглаживала ее по трясущейся спине, уговаривала не расстраиваться раньше времени, обещала помочь, обдумывая все, что рассказала подруга. Голова раскалывалась, от свалившихся дополнительных проблем. Я за всю предыдущую жизнь столько не думала и не переживала.
— Кери, малышка, что случилось? — в дверях упираясь ладонями в косяки, сверлил нас глазами Керт.
Я с удивлением разглядывала немного изменившегося кошака. За время, что мы провели в защитных шлемах, у него отросли волосы. Светло-серый на вид жесткий ежик покрывал все пространство между ушами, делая его похожим на солдата-новобранца. Даже темные линии надбровных дуг украсились отросшими волосками гораздо темнее основного цвета волос. Так гораздо симпатичнее.
Как долго он тут торчит? Много слышал из сказанного? Все-таки я умница, что воду оставила.
Мужчина с тревогой смотрел на рыдающую в моих объятиях девушку. При звуке его голоса, Керолл резко успокоилась и, повернувшись к вошедшему, смущенно улыбнулась.
— Нервное, — пояснила кошаку. — Это бывает. Напряжение отпускает. Теперь ей легче. Немного.
Керолл бросила на меня какой-то виновато-обреченный взгляд, отлепилась и приникла к кошаку, что-то тихо ему нашептывая. Керт довольно улыбнулся и поднял глаза на меня.
— Могу порадовать, суалла, — он хищно улыбнулся, — с завтрашнего утра гонтик покидает нас.
— Мы остаемся в бункере? — с надеждой вскинула на своего кафарийца длинные, слипшиеся от слез ресницы Керолл.
— Нет, малышка, — серый кошак осторожно стер соленые дорожки со щек блондинки, — хотя я бы хотел именно этого. Мы пойдем другим путем.
— Каким же? — я сверлила тяжелым взглядом мужчину, снова задумавшего что-то со своим напарником, и считающего обязанным уведомлять меня.
— Завтра все узнаете, суалла, — ухмыльнулся кафариец и с недвусмысленным намерением наклонился к лицу блондинки.
Понимая, что разговор окончен, я обогнула целующуюся парочку и вымелась за дверь.
Сейчас бы уединенное место и поразмыслить обо всем. Но зал совещаний скоро займет наша парочка, а видеть Ройта не хотелось. Я боялась, что не сдержусь и выскажу все по поводу подлости кафарийцев. Но скандалом я вряд ли чего-то добьюсь, мне из бункера не дадут выйти. Система блокировки внешней двери завязана на биометрических данных гонтика. Мне ею не воспользоваться. Даже если сбегу от кошаков — пропаду в Мертвой зоне. Нужно продержаться год, но как в этом проклятом мире?! Без кафарийцев мне не выжить. А с кафарийцами жить останется не долго. Заберут все необходимое и как Денгара… Чик по шее и все.
Остановившись в коридоре, устало прислонила ноющий висок к прохладной стене, забившись в темный сектор.
— От кого прячетесь, Кейт? Не от меня ли?
— Не все в этом мире крутиться вокруг вас, гонтик, — нахамила и прикусила язык, понимая, что резкая смена настроения не укроется от наблюдательного кошака и попыталась исправиться. — Плохо стало. Вот прихожу в себя потихоньку.
— Что с вами? — мужчина мягко приблизился, я вздрогнула, заметив светящийся в темноте зрачок совсем рядом.
Ноздрей коснулся легкий аромат ягод и кофе. Неосознанно вдохнула поглубже приятный запах мужчины. Теплое дыхание гонтика шевелило выбившуюся прядь волос. От кошака исходили волны тепла и прямо осязаемого удовольствия. Он едва ли не урчал по-кошачьи.
— Ничего… позавидовала садкой парочке, выставившей меня из душа, — брякнула первое, что пришло в голову. — Умники… берут от жизни все возможное, понимая, что до завтра могут и не дожить.
— Это легко исправить, суалла, — с легким смешком мурлыкнул кошак, касаясь дыханием губ.
Чувствительная кожа заныла, язык непроизвольно прогулялся по ним, вызвав сдавленный выдох у кошака. Вспомнила, как хотела проверить, хорошо ли он целуется, как теплые, жесткие губы накрыли мои.
Глава 24
Глава 24
Подхватив под ягодицы, припечатав к стене всем немаленьким весом, мужчина впивался в губы жадным, голодным поцелуем, властно обхватывая шею так, чтобы я не смогла сбежать. Встав на цыпочки и подавшись вперед, отдалась во власть игры губ и умелого языка, с не меньшей жадностью отвечая на его прикосновения. Острый клык больно прикусил нежную кожу, возвращая меня в сознание. Злость на свою слабость и кафарийца, воспользовавшегося ею, вспыхнула факелом, выжигая растекшееся по телу вожделение.
— Поставь меня на место, кошак, — рассерженно прошипела, выворачиваясь из стальных объятий. — Решил попользоваться мной, перед тем как выпотрошить как осетра… а потом в расход.
Оправляя смявшиеся полы халата, демонстративно оттерла губы ладонью, бросая не кафарийца злые взгляды. Мужчина тяжело дышал, но попыток приблизиться не делал, как-то оправдаться — тоже.
— Значит, это правда, — произнесла я, не скрывая горечи.
— Что правда, суалла, — гонтик уже взял себя в руки, и только хрипотца в голосе выдавала его недавний срыв. — Что вы поможете целой расе не вымереть? Что вместо двух-трех детишек у вас появится три сотни? Правда! Все правда! Чем вы недовольны?
— О, гонтик Ройт, как красиво вы все преподнесли! Оказывается, это великая миссия! Будем честными. Разве изъятие яйцеклеток — это не наказание за проступок моих соплеменников? Разве у меня есть выбор отказаться от великой чести? — выпалила я, отступая на пару шагов от темной, давящей громады кафарийца.
— Да, такой закон есть, — не стал отрицать мужчина. — Смотри на это иначе. Лучше в этом видеть ту самую великую миссию.
Он развернулся и бесшумно двинулся в сторону приоткрытой двери.
— А как же мои права? — крикнула ему в спину. — Я хочу родить ребенка сама и от любимого мужчины. От любимого! Слышите, от любимого! А не дети от донора из пробирки! Я семью хочу!
— У вас был шанс пару мгновений тому, но вы предпочли его скандалу, — остановившись у двери, с привычной насмешкой произнес Ройт, подумав секунду, добавил:- У вас еще остался этот шанс.
К костру моего, с трудом сдерживаемого негодования поднесли горящую спичку нахальства, и пламя праведного гнева вспыхнуло.
— Что-о-о?! — возопила я, задохнувшись от возмущения. — Это вы на себя намекаете? Я о любимом говорила, а не о вас. Вас я едва терплю — деваться некуда.
Из приоткрытой двери свет плавно обтекал высокую фигуру кошака, смягчая резкие и непропорциональные черты лица. Кафариец смотрел прямо на меня, сощурив глаза. Острый коготь щелкнул
