Мужчина позади Киры толкнул его на пол и продолжал пинать его в живот и рёбра — один, два, три раза.
Потом схватил за руки, выкручивая их за спину и сматывая скотчем. Третий бандит приблизился и ударил его в голову дважды, а потом поднял на ноги. Четвёртый — теперь мы увидели, что это сам Томич — ещё раз приложил Киру шокером.
Моё сердце разрывалось, а в горле стоял ком.
Два отморозка вытащили Киру за пределы экрана, скорее всего, через главный вход. Томич посмотрел на мужчину без сознания на полу, достал пистолет и выстрелил ему в голову.
Прямо там, без всяких сомнений.
Борьба заняла не больше пары минут.
Наблюдение, знание того, что сотворили с Кирой, прожигали желудок и лёгкие. Я почувствовал, что меня сейчас вырвет.
— Убийством в зале уже занялись, — тихо произнёс Кортез. — Двери оставили нараспашку, тело до сих пор на полу.
Беркман посмотрел на меня.
— Мне жаль, что тебе пришлось смотреть.
Комната закружилась. Казалось, что закончился воздух.
Беркман обеспокоенно наблюдал за мной.
— Ты в порядке?
Я кивнул, не в силах прогнать из головы кадры того, как Киру бьют, пинают, ранят. Помотал головой.
— Кажется, меня сейчас вырвет, — признался я вслух.
Митч приобнял меня за плечи, будто мне шесть лет, и проводил в туалет. Каким-то образом я дошёл. Но оказавшись внутри, больше не мог сдерживаться. Ужас, гнев и страх бурлили внутри. Меня вырвало.
Когда тошнить перестало, я умылся, прополоскал рот и уставился на незнакомого мужчину в зеркале. Он был бледен и напуган. Его любимого похитили и избили, его самого выпихнули из «шкафа», а один из напарников назвал его педиком. Я вглядывался в отражение.
— Как дошло до подобного?
— Мэтт?
Голос Митча заставил меня вздрогнуть.
Я подскочил и развернулся. Даже не заметил, что Митч остался и стоял у меня за спиной. Его лицо выражало тот же ужас и беспомощность, которые чувствовал я.
— Митч? — прохрипел я. — Прости.
Он покачал головой и сказал, не встречаясь со мной взглядом:
— Не сейчас. Надо вернуться.
Напарник повернулся и вышел.
Я дошёл обратно в кабинет совершенно автоматически. Беркман был занят с какими-то людьми в костюмах. Мы вчетвером сидели молча посреди шума и суматохи.
Когда Томич появился на экране в следующий раз, он разглагольствовал о своём брате и о том, что Павао — «мозг» всего плана, но слишком уж мягок. Что они двое как небо и земля, и всё же очень похожи. Его акцент становился сильнее, когда он бессвязно болтал. Мне было сложно поспевать за монологом. Томич продолжал говорить о детстве: как они росли, как вечно наказывали обоих, даже если виноват был только один. Райко рассказал, что милый, тихий Павао никогда не вёл себя плохо, но всегда с радостью брал на себя вину брата.
Он не упоминал заложников, но их, по-прежнему сидящих на полу, было видно за его спиной. Я не разглядел никаких явных изменений среди травм Киры и надеялся, что ему не досталось больше за последние десять минут. В течение всей трансляции я всматривался в его лицо, стараясь понять, не избивали ли его снова. Его щека казалась чуть опухшей, но я не мог сказать, было это новым повреждением или осталось от предыдущих.
Когда стало понятно, что Томич подходит к концу своей речи, Беркман спросил, можем ли мы поговорить с одним из заложников. Томич ответил коротким бесстрастным «Нет» и отключил соединение.
Курт пнул стул, заставив его врезаться в стол.
— Мы выполним его требования, правда? — спросил он, глядя на Беркмана. — Скажи, что здесь не сработает правило не торговаться с преступниками...
Лицо шефа скривилось. Отсутствие ответа само по себе стало ответом.
— Да ты должно быть шутишь! — воскликнул Тони. — Отдай ему всё, что он, нахрен, захочет.
— Вы знаете, что мы не можем, — тихо произнёс Беркман.
— И что, во имя всего святого, нам теперь делать? — огрызнулся Митч.
— Знаю, что мы сделаем, — вмешался я. Все глаза обернулись в мою сторону. — Мы найдём его первыми.
— Мэтт, — предостерёг Беркман, — вы слишком сильно вовлечены.
— Именно мы должны оказаться там! — сказал я слегка громче, чем собирался. — И мы с большей вероятностью вытащим их живыми. Позвольте нам делать то, что мы умеем лучше всего.
Я видел, что Беркман задумался, поэтому добавил:
— Блядь, мы тут сидим и бездействуем. Мы знаем этого человека. Мы изучали его неделями.
Беркман посмотрел на меня, на остальных и после долгого молчания вздохнул и кивнул.
Я встал.
— Итак. Мне нужны карта города и несколько белых досок. Я хочу поговорить с его братом. Мои записи о Томиче... — Митч, Курт и Тони уставились на меня. Я остановился, перевёл дыхание и тихо произнёс: — Завтра вы можете возненавидеть меня за то, что я гей, но прямо сейчас у нас есть дело.
Они втроём продолжали смотреть. Возможно, мой комментарий об ориентации их шокировал. Наплевать. В этот момент были более важные вещи. Я указал в чёрный экран.
— Можете наблюдать или помогать, но я собираюсь отыскать этого сукина сына и заживо содрать с него шкуру.
Я вгляделся в их лица. Когда я встретился глазами с Митчем, тот улыбнулся.
* * * *
Мы освободили конференц-зал и разместили все имеющиеся данные на той же стене, что и экран, чтобы Томич при подключении не смог ничего увидеть.
Курт высчитал, что звонки поступали с интервалами в десять минут.
— Минута сорок семь. Минута пятьдесят четыре. Минута пятьдесят два, — громко произнёс он. — Томич разговаривает не дольше чем по паре минут.
— Что это значит? — риторически спросил Тони. — Дело в какой-то защите от отслеживания?
Курт нахмурился и негромко признался:
— Я не уверен.
Приняв тренажёрный зал за центральную точку, Тони обрисовал радиус зоны поисков в городе. Было известно, где Кира находился в девять часов, а первое сообщение пришло едва ли получасом позже. Учитывая примерную скорость движения, Тони посчитал, на какое максимальное расстояние Томич смог бы уехать за это время.
Митч работал с видеозаписями уличных камер наблюдения, пытаясь отследить любую подозрительную машину, отъезжающую от зала около девяти.
Я пересматривал записи с заложниками, изучая помещение, искал подсказки, улики, хоть что-нибудь. И намеренно не смотрел на Киру. Я знал, что он там, но нужно было сконцентрироваться. Сосредоточиться на чём угодно кроме его израненного лица, опухшего глаза, судорожного дыхания и событий, через которые он прошёл. Через которые он проходил прямо сейчас.
Поэтому я увеличил изображение стен и окон. Помещение походило на склад. Не поддающееся описанию, без каких бы то ни
