Но я завис, уставившись на него. Чтоб меня, этот мужчина прекрасен.
Он выжидающе смотрел на меня.
— Хм, — я начал, пытаясь вспомнить вопрос, — я не знал, что тебе понравится, так что захватил всего по чуть-чуть.
Он расплылся в улыбке.
— Ты в порядке? Выглядишь слегка нервным.
Я покраснел, выдавая себя, и фыркнул от смущения.
Кира подцепил оливку и закинул её в рот. Он жевал и продолжал улыбаться.
— М-м-м, это вкусно. Умираю от голода.
Кира уселся за обеденный стол и начал говорить о еде из ресторана, местных магазинах и любимых рецептах. И с легкостью помог мне забыть о волнении. Но его глаза искрились, пока он говорил, а на губах играла усмешка. Будто он знал, как сложно мне находиться в ясном сознании рядом с ним. Думаю, Кира веселился.
Я пытался не замечать, как улыбка освещала лицо мужчины. Или как его футболка чуть открывала его ключицы. Или как красиво белый цвет контрастировал с цветом его кожи. Я очень сильно старался игнорировать то, как выделялись мышцы его рук. И насколько крепки его ладони.
Несмотря на то, что я медленно включился в беседу, мы проболтали обо всём подряд далеко за полдень. Было так дегко. И у меня не было ни малейшего сомнения, что всё может зайти дальше. Я мог представить, как провожу с Кирой больше времени.
Он рассказал мне про родителей, и что с ними никогда не бывало скучно. А я рассказал про мою маму — то, что знали всего несколько людей.
Как она умерла, когда мне было семнадцать. Что я пробыл в детском доме три недели до восемнадцатилетия. Как полицейские, которые пришли рассказать о смерти мамы из-за аварии, проверяли меня каждый день. И что именно благодаря их поддержке я решил стать полицейским в свой восемнадцатый день рождения.
Рассказал, как унаследовал коттедж, в котором живу, и что у меня нет других родственников. Всегда были только я и мама. Отца я никогда не знал. Рассказал, что коттедж просторный, но после смерти матери я уже не чувствовал себя дома.
— Я лишь живу там, — проговорил я, пожимая плечами. — Но он не кажется на самом деле моим домом.
Кира слушал так, будто я делился секретами мира. Он прислушивался к каждому слову. Наверное, глупо выдавать секреты мужчине, которого я почти не знал. Но было в нём что-то особенное.
В конце концов, он начал упаковывать остатки обеда и понёс их на кухню. Я пошёл следом. Кира обернулся и обнаружил меня в нескольких сантиметрах. После всех наших бесед время для разговоров закончилось.
Мы стояли так близко, что я гадал — может ли он услышать, как колотится в моей груди сердце. Кира улыбнулся, и я подумал, что да, может.
Он облизнул губы, свои идеальные губы, а я уставился на них. Я едва мог разглядеть вчерашний след от удара.
— Твоя губа зажила, — произнёс я.
Он улыбнулся и ответил:
— Никто не бил по ней сегодня.
Кира внимательно смотрел на меня насыщенно карими глазами и снова облизывался. Я знал, что он вот-вот меня поцелует.
— Если ты меня поцелуешь, — прошептал я, — домой в ближайшее время я не соберусь.
— Отлично, — пробормотал он, дотягиваясь до моего лица и прижимая губы к моим. Господи Боже, как он меня поцеловал...
Его ладони, его губы, его язык...
Когда я обнял его и прижал ближе к себе, то почувствовал его страсть, его желание, его нужду — твердую, упирающуюся мне в бедро. Кира застонал и поцеловал меня с большим напором.
Я растворялся в нём, в его теле, его жаре и силе. Был способен думать только о нашем поцелуе. Только о нём. Я хотел его. Хотел, чтобы Кира взял меня.
Скользнув рукой вверх по мышцам его спины, я зарылся ладонью в его волосы и слегка потянул назад, отстраняясь.
— Спальня, — всё, что я смог произнести.
Он прижался своим лбом к моему, тяжело дыша, его губы слегка припухли.
— Мэтт, — проговорил Кира, едва сделав вдох, — если мы пойдём в спальню, я тебя попробую.
У меня сорвалось дыхание, а внутри всё сжалось. Он обхватил ладонями моё лицо и легко прикоснулся губами к моим.
— Я возьму тебя.
— Пожалуйста.
Боже, прозвучало, словно я умолял. Может, так и было.
— О Господи, пожалуйста.
Кира схватил меня за руку и повёл в свою комнату. Моя нервозность пропала. Я никогда не был настолько уверен.
В этот раз он целовал меня иначе. Медленнее, крепче, глубже.
Он неспешно раздевал меня, будто наслаждался каждым сантиметром моей обнаженной кожи. Открывал её, целуя и облизывая. Я лёг на кровать, полностью отдаваясь во власть мужчины. Его губы прошлись по моей груди, спускаясь всё ниже, пока я не вцепился в простыни.
Я не мог оторвать взгляд от Киры. Самое сексуальное зрелище, которое я когда-либо видел. Я потерялся в ощущениях, когда его идеальные губы обхватили мой член. Он полностью вобрал меня в свой тёплый, влажный рот, посасывая. Его язык кружил над головкой, вылизывая её. Его восхитительные пальцы, скользкие от смазки, аккуратно давили на мой вход.
Я бесстыдно застонал, извиваясь от прикосновений Киры.
Пальцы проникли внутрь. Один, два. Они разрабатывали меня, пока его рот двигался вверх и вниз по моему члену.
Моя кровь горела огнём, пока он сосал. Я был полностью готов.
Кира крепче обхватил член ртом и скользнул по нему пару раз. Я пропал. Я не мог думать, не мог говорить. Сжал в кулаке его волосы, предупреждая, но он только поднял на меня взгляд. Его тёмные волосы и идеальные губы вокруг члена добили меня.
И тут Кира простонал.
Я кончил чертовски сильно. Все звуки, весь видимый мир исчез. Был только его рот... и его язык, и его стоны, когда он глотал всё, что я мог отдать.
Потом Кира пропал. Открыть глаза и приподнять руку оказалось слишком тяжело. Я услышал, как он усмехнулся и разорвал упаковку из фольги. Кира перевернул меня, словно я ничего не весил.
Я оказался лицом вниз на его кровати. Кира расположился у меня между ног и склонился к моей спине, сжимая по бокам руками. Я чувствовал, как его член скользит возле моей задницы, и приподнял бёдра. Кира прижался к моему входу.
Ох, блядь.
Ох, блядь.
Он давил и давил, пока целиком не оказался внутри меня. Кажется, только после этого он начал дышать. Кира подался вперёд и лёг поверх меня, а потом толкнулся бедрами. Его длинный горячий член был глубоко во мне.
Задыхаясь, он провёл руками по моим рёбрам, а затем крепко вцепился в мои плечи и начал резко двигаться. Так, как я
