А Сантаун опустеет. Патрули прочешут каждый угол, чтобы забрать всех жителей и домашних животных. Останутся только два-три экипажа на эвакопунктах, а потом отзовут и их. И город умрет.
Через двадцать дней, ну от силы через месяц, по снежному полю с торчащими из него мертвыми каменными пальцами зданий ветер будет гнать колючую поземку, и холод спустится в глубокие подземелья, к самым-самым термическим источникам, запечатанным навечно. Как же быстро… Значительно быстрее, чем по прогнозам.
Карина тряхнула головой, но наваждение не проходило.
Тени другого мира исчезали одна за другой, а этот — суровый и неприветливый — наоборот, заполнял реальность.
«А ведь сегодня будет джамп», — подумала Кира, а Карина вздрогнула от этой мысли, как от удара.
И тут снова зазвонил сотовый.
Мир Зеро. Нью-Йорк. Штаб-квартира ООН. Ноябрь— Официально меня тут нет… — сказал лысоватый невысокий мужчина в гражданском костюме.
— Официально тут никого из нас нет, — отозвался другой мужчина, высокий, с коротко стриженными седыми волосами и поправил на носу очки.
Он тоже был в гражданском костюме, но, казалось, на нем мундир. Судя потому, как седовласый себя держал, он бы выглядел в мундире, даже будучи голым.
— Я есть, — возразил болезненно худой темнокожий, сидящий во главе стола. — Господа, я тут есть вполне официально, и вы тут есть вполне официально, как бы вы ни убеждали всех в обратном. Секретность сейчас не к месту, ситуация требует быстрых и прозрачных решений. Прошу садиться.
За стол переговоров в звукоизолированной комнате на одном из этажей здания ООН сели тридцать шесть человек, помимо председателя.
Все тридцать шесть были людьми непростыми. Разведка, армия, флот, дипломатическая служба, несколько ученых с мировым именем, причем, на первый взгляд, выбранных хаотично.
Несмотря впечатляющий суммарный IQ собравшихся, ни одиннадцать женщин, ни двадцать пять мужчин не могли и предположить, по какому поводу их сюда пригласили.
Да и сам председательствующий, один из лучших в мире специалистов по разрешению нестандартных кризисных ситуаций Генри Уильямс, не понимал, что делать дальше.
— Господа и дамы, — сказал Уильямс в микрофон, установленный перед ним. — Вступление будет коротким. Не было газеты, которая не написала бы, что количество природных катастроф, произошедших в мире за последние несколько месяцев, значительно выше среднестатистического. Все телеканалы, новости в интернете говорят о землетрясениях, цунами, подвижках тектонических плит, изменениях магнитного поля земли и смене полюсов.
— И вы полагаете, что все это неправда? — лысоватый наклонился вперед, чтобы видеть Уильямса.
— Это правда. Перед вами лежит дайджест, где вся информация о катастрофах собрана, систематизирована и инциденты описаны в хронологическом порядке. — Уильямс открыл планшет и запустил программу презентации. — Но мы полагаем, что эти катастрофы на самом деле не природные, а имеют искусственное происхождение.
— Русские? — спросил седовласый с генеральской осанкой, и с нескрываемой иронией посмотрел на своего коллегу из ЦРУ, сидящего напротив. — Как мы могли забыть о русских?
Уильямс иронии не оценил.
— Да, русские. Именно русские сейсмологи с Камчатской станции слежения первыми предложили нанести на глобус координаты мест землетрясений и получили вот такую кривую.
Уильямс коснулся пиктограммы на экране планшета, и над столом возникла яркая голограмма: вращающаяся Земля, по боку которой пролегала тонкая, похожая на след сабельного удара, линия.
— Так, — сказала женщина средних лет, нахмурившись. — Если я все правильно вижу, то сегодняшний Париж…
— Да, — кивнул Уильямс. — Париж на линии удара.
Голографическая планета вращалась перед глазами почтенной публики, созерцающей алый шрам на ее теле.
— Просто и наглядно, — сказал Уильямс. — Оказалось, что надо просто соединить точки.
— И? — спросил генерал. — В чем, собственно, суть? Есть сейсмологи, геофизики, астрономы, кстати — с ними надо советоваться!
— Астрофизики, генерал… Астрономы тут, скорее всего, ни при чем! А геофизики сделали математическую модель процессов, происходящих в земной коре и под ней, — Уильямс вытер взмокший лоб платком. — Правда, крайне приблизительную модель, но и она неутешительна.
Тридцать шесть пар глаз смотрели на самого известного кризис-менеджера планеты, а он вытирал пот, заливавший ему лицо, несмотря на работающие кондиционеры, и держал паузу.
Он держал паузу не для того, чтобы произвести впечатление. Он просто не знал, как сказать.
— Что-то непонятное разрушает внутреннюю структуру нашей планеты, господа и дамы. И на то, чтобы найти это непонятное и прекратить процесс, у нас от силы месяц. А может, и меньше.
— Вы, наверное, шутите? — спросил с улыбкой рыжеволосый молодой человек, сидящий через три кресла от председателя. Улыбка у него получилась натянутой.
Уильямс покачал головой.
— Я совершенно серьезен. Месяц — это весьма оптимистический прогноз.
В зале стало так тихо, что можно было расслышать тиканье ручных хронометров.
— Поэтому мы и не пытаемся все засекретить. Бессмысленно.
— И с чего собираетесь начинать? — растерянно спросил генерал. — Зачем вам военные? Разведчики? Вы с кем воевать собрались? Может, еще и медиумов пригласим?
Уильямс развел руками.
— Я понятия не имею, кого надо приглашать. И никто не знает. Нет ни одной правдоподобной версии происходящего. Военные здесь на случай, если нам понадобится помощь армии. Разведка — для того, чтобы иметь данные от других разведок. Ученых никогда мало не бывает. Если надо будет, я не только медиумов, я шаманов приглашу. Мы знаем, ЧТО происходит. Нам нужно понять — не только что, а и ПОЧЕМУ это происходит.
Люди, сидящие за столом, привыкли работать в условиях жесточайшего стресса и цейтнота, но сообщение координатора выбило их из колеи.
— Бежать некуда, — сказал Уильямс. — Это не голливудский фильм, эвакуации в космос не будет, и я сомневаюсь, что инопланетяне прилетят нас спасать. Остается полагаться только на себя. Каждый из вас получит флеш-диск с информацией — полную копию того, что мы имеем сейчас. Завтра я хочу видеть работающие кризисные центры, в которых над проблемой будут ломать головы лучшие умы ваших стран.
