— Э-э... — задумчиво протянул Ух'эр, глядя на него. — Я хотел дерево. Дерево! — и пожаловался ей. — Мне присесть надо.
Щелкнул пальцами еще раз, куст упал к его ногам, а издали и впрямь подплыло дерево. Полностью покрытое колючками. Дерево застыло перед ним, а он осуждающе нахмурился.
Тала рассмеялась, весело и звонко. И так заразительно, что он расхохотался следом от радости — никто раньше так не радовался его шуткам. Она оборвала себя, застыла, широко распахнув что рот, что огромные детские глаза.
— Ты смеешься, как… как… — задумалась, подбирая слово. — Как воздух!
Он покачал головой.
— Я не воздух, дитя. Я — Смерть.
Щелкнул пальцами в третий раз — и куст, и дерево, все рассыпалось в труху. И потемнела земля вокруг, и небо над головой.
Думал, она испугается. Но она была глупой девочкой, его Тала. Снова потащила за руку — теперь уже не танцевать, теперь к ручью. Ткнула пальцем на лежащее у воды бревно. Без колючек. Усадила его, сама уселась рядом, на песок. Заговорила. Говорила, конечно, какие-то глупости, но смотрела так… Он до сих пор не знал, как назвать тот ее взгляд. В нем не было презрения Сорэн и отстраненного безразличия Тэхэ (хотя какое там безразличие — рогатая прикидывалась, он-то знал), не было человеческого страха и отвращения. Была только странная нежность.
Он пришел еще трижды, и каждый раз Тала встречала его нежностью. На третий раз появился с окровавленным сердцем в руках и вновь наткнулся на ее сияющую улыбку.
— Сердце принес! — радостно провозгласил он и ткнул его, еще бьющееся, ей под нос. — В знак моей искренней симпатии!
Она скользнула по подарку взглядом и снова уставилась ему в глаза. И ничего не поменялось во взгляде.
"Куда ты смотришь?! — захотелось закричать на нее. — Смотри не в глаза — на руки! На руки, на кровь, на живое человеческое сердце! Ты не туда смотришь, глупая девка!"
— Эй! — он щелкнул пальцами свободной руки у нее перед носом. — Обрати внимание, что ли. У меня тут сердце.
— А у меня — тут, — она широко улыбнулась ткнула пальцем в него.
И он разозлился. Сжал кулак — сердце взорвалось серым пеплом. Швырнул пепел в сторону — и в той стороне почернели деревья, высохли травы, треснула сухая земля.
Процедил, подступая к ней:
— Что тебе нужно?
Она не поняла, пожала плечами. Протянула руку, будто хотела до него дотронуться.
— Что тебе нужно? — громче повторил он, отбросил ее руку и закричал. — Зачем ты так смотришь?! Что тебе от меня нужно?!
И сам не заметил — стал Смертью. Обрел истинный облик, огромный, темный, с клыкастой пастью, с когтистыми лапами, окутанный смрадом и венцом из костей. В крови, в пепле, в гнили.
Она отшатнулась и прыгнула за куст. Но через мгновение выглянула и попросила:
— Превращайся, пожалуйста, обратно, я до тебя так не достану.
Он сам испугался, мгновенно обернулся назад. А она подскочила и обняла. И прошептала:
— Вот так. Так — достану…
Он подозревал каждого. Метался днями и ночами — проверял, кто в сговоре с Талой. Кто ходит к ней, кто ею пытается его сломать.
Эйра, первая на подозрении, но та даже не замечала его — была увлечена Заррэтом, на шее которого все висела, все жаловалась на гибель дитяти. Он, глупый, верил, жалел ее. Она, глупая, пыталась заручиться его преданностью и силой для будущих свершений — Заррэт в прямом бою посильнее любого из них будет. Лаэфа только силой взять можно: ни умом, ни хитростью. Так, по крайней мере, думал Лаэф.
“А кто хитрее, брат, это мы еще посмотрим”, — так думал Ух’эр.
Лаэф не выходил из пещер, даже змеи все там собрались. Лаэф что-то задумал. Тэхэ сидела в своих лесах. Сорэн вдруг повадилась заглядывать в гости к рогатой. Зачем — непонятно. Но ему это и не было важно.
Важно, что смертную девку никто из них и впрямь знать не знал, видом не видывал.
До поры.
Глава 10. Нижние земли
Платформы висели на склонах, только одна из них ползла вниз — кто-то спускался. Не сама, конечно, ползла — механизмом управлял человек, сидящий внизу у скалы. Как именно — издалека было не разглядеть. Вроде как, крутил колесо, а колесо, в свою очередь, приводило в движение трос и платформу. Платформа натужна скрипела, шла рывками, и люди на ней сбились в кучу — поближе к центру.
“Глупый подъемник, — подумал Нивен. — Глупо сделали. Почему не ступеньки?”
Он, конечно, не слишком боялся высоты, но не только купаться — летать сверху вниз за последнее время ему тоже надоело.
— Шаайенн, — позвал Нивен, когда судно ткнулось носом в доски причала.
Легко перемахнул через борт и придержал рукой — привязывать было уже нечего и незачем. Но придержать — надо бы. А то рыжий если в воду свалится… Нет, оно хорошо, наверное — протрезвеет. Но вдруг снова тонуть начнет? С этого станется и в луже утопиться.
— Шаайенн! — позвал Нивен. — Долго ждать?
— Н-надо собратьс...ся с мыслями! — пробормотал тот себе под нос и добавил, обращаясь уже к Нивену. — Я-й-йен!
— А? — переспросил Нивен.
Рыжий вздохнул и, старательно проговаривая слова, медленно и четко повторил:
— Я. Йен.
Сунулся в надстройку, вылез обратно с оружием наперевес. Тут же уронил его, поднял и наконец направился в сторону Нивена, заметно шатаясь и волоча меч за собой по палубе.
— Порежешься, — в очередной раз предупредил Нивен, протянул руку и щелкнул пальцами, мол, дай сюда острую железяку. Йен примерился, размахнулся и швырнул железяку с нескольких шагов. Может, он и хотел, чтобы Нивен поймал, но пошатнулся на замахе, и меч взлетел по красивой дуге, просвистел в паре шагов от протянутой руки Нивена и, обиженно звякнув, ударился о скалу.
— ...или убьешь кого-то, — добавил Нивен, наблюдая, как Йен стоит у бортика и примеряется, как спрыгнуть. — Кого не надо. В кого надо — не попадешь.
Йен прыгнул. Тяжело приземлился. Доски причала под ним жалобно скрипнули.
— Ты смотри! — обрадовался он чему-то и тяжело хлопнул Нивена по плечу и прошагал к мечу. — Разговорился, зараза! Тебя просто по… ить! — чуть не упал, наклонившись за оружием, но удержал равновесие, выпрямился и завершил мысль. — Поить чаще надо!
— Идем, — бросил Нивен и направился к
