Обернулся.
Зверя не было — на земле, израненный, весь в крови, лежал Йен. А над ним стояла огромная кошка, на всякий случай прижимая к земле лапой.
Иные что-то прокричали. Все раз, два… сколько их там. Прокричали хором, и что-то изменилось. Кажется, стало тихо.
Кажется, битва закончилась.
Нивен не был уверен.
Он уже не только Иных не мог посчитать — он вообще плохо видел все вокруг. А потом пошатнулся. Пробормотал только:
— Только не опять…
И провалился в колодец.
***
Ветер взревел совсем дико, когда дотянулся, смог вытащить мальчишку и швырнуть его обратно.
Тот самый ветер, что когда-то был ручным. Холодный, неземной ветер его бывшего дома, теперь пустого, заброшенного, разрушенного. Здесь только и остался что ветер да черные камни.
Правда, тот факт, что ребенок чуть упал сюда, что Ух'эр в принципе смог дотянуться до него, чтоб вернуть, говорил о том, что сила его возрастает. И возможно, когда-нибудь он сможет вновь приручить ветер и установить свои правила.
Или не сможет.
Этот бросок стоил последних сил, с законами Царства мертвых не слишком и при жизни мог спорить, а уж теперь, в этой вот полужизни... Мальчик вернулся, Ух'эр — не смог. Поднялся на ноги, прикрыл лицо от горсти черного песка, что швырнул в него тот самый ветер — новый хозяин здешних просторов.
Огляделся и сжал губы плотнее, пытаясь сдержать смех, но все-таки не сдержал.
Они были здесь. Все — здесь.
Слишком много сил истратили, чтобы быть живыми, но провалились уже не в небытие — в его царство. Ну и? И кто тут теперь сильнее всех?
Его смех, отраженный от черных камней, подхваченный и тут же разорванный в клочья ветром, услышал лишь Лаэф. Остальные пока были без сознания: лежали в ногах на черной промерзшей земле. Старший же стоял спиной, в нескольких шагах, будто бы всматривался вдаль. Вдвойне глупо: нечего там вдали искать, там все то же. Да и всматриваться, не имея глаз...
Разобрал новый приступ хохота, но брат так и не повернулся.
И что им всем теперь здесь делать? Здесь, внизу, в закрытом и пустом мире. Любить друг друга? Убивать друг друга бесконечное количество раз? Было: и то, и другое.
Нав-сег-да.
Это даже представить невозможно: навсегда. Только они. Вместе.
Лучше уж небытие.
Ух'эру всегда была безразлична плоть, и то, что она появилась, пусть и призрачная, его не взволновало. Зато Тэхэ как только пошевелилась — первым делом всю себя ощупала. И лишь потом принялась крутить головой. Завидев Заррэта, вскочила, как ужаленная, то ли броситься на него хотела, то ли — от него, но сделать ничего не успела.
Поднялся и он.
Огромный, как всегда, вдвое большее Охоты, свирепый, да только — что здесь его свирепость?
— Убью! — проорал тут же, но не Тэхэ — в спину Лаэфа. Ждал, что тот обернется, но старший только плечом повел. Проговорил:
— Насколько я понимаю, здесь это — занятие бесполезное. Так, мой безумный брат? — это уже ему, Ух'эру.
— Попробовать можно, — уверенно заявил тот. — Я раньше думал, что и меня убивать бесполезно, — и покосился на все еще бесчувственную Эйру.
Не прикидывается ли, ожидая, чем дело кончится?
— Почему меня убьешь, Заррэт? — ровно спросил Лаэф тем временем. — Почему не сестру? Любую из?
— Мы ведь почти вернулись! — прорычал тот в ответ. — А из-за твоего гаденыша — снова без сил!
— Мы вернулись, — тон мгновенно сменился на холодный, острый, как тот меч, что Заррэт выковал, — только благодаря моему гаденышу. И вернемся вновь. Он жив, и связь наша — сильна.
— Ты использовал нас, — прищурилась под стать Ух'эру Тэхэ, сделала шаг к Лаэфу, оказалась плеч о плеч с Заррэтом. Ишь какие, подумал Ух'эр, теперь, значит, рядом стоят. А ведь совсем недавно — да нет, давно это было, но время потом остановило свой счет для них — с таким азартом зарубить друг друга пытались. — Ты вернешься, а мы...
— Я без вас не справлюсь, — протянул Лаэф, и не понять: правду говорит или издевается. А потом заговорил иначе, и стало ясно: всерьез. — Вытащит он нас всех вместе. Потому что Сорэн сильна...
— ...из-за тебя! — громыхнул Заррэт. — Ты должен был убить ее по-настоящему!
— Вообще-то — он, — Лаэф ткнул большим пальцем через плечо, безошибочно угадывая, где стоит младший. — Он должен был.
— Все тебе шуточки! — взвилась Тэхэ.
— Вообще-то, — осторожно поднял палец Ух’эр. — Это все мне шуточки…
— Вам! — взвилась рогатая. — Вам обоим все — шуточки!
Ух’эр не ответил — отвлекся на Эйру, которая теперь-то точно пришла в себя, но так и не пошевелилась. Подошел, пнул, легко, не сильно. Что друг друга калечить без надобности? Любовь все-таки распахнула кристально чистые глаза, улыбнулась и почти пропела нежно:
— Не нагнешься пониже, братец? — напоминая ему об ошибке, стоившей жизни.
Он засмеялся шутке, Эйра легко вскочила на ноги, Тэхэ с нескрываемым раздражением бросила:
— Хватит, Ух'эр, от смеха твоего уши болят.
Он обернулся, встретился взглядом с сестрой, прищурился:
— А кто сказал, что ты можешь указывать мне, когда и чего хватит? Оглянись, лань, ты в моем царстве!
— В твоем ли? — Эйра будто встала на защиту старшей сестры. Да эта кого угодно защищать встанет, лишь бы — против Ух’эра.
— Что теперь — мир мертвых делить будем? — удивился Ух'эр, краем глаза отметил, как рука Заррэта уже скользнула за плечо — выхватить секиру — вот только не было там секиры. Ни у кого не было: ни оружия, ни силы.
— А может, он этого хотел? — неожиданно проговорил Лаэф. Сказал без привычного сладкого яда в голосе, без шипения и шепота. Сказал так, что все сейчас же замолчали, переглянулись.
— Д'хал, — объяснил Лаэф. — Может, это была его задумкой? Здесь нас запереть?
— А Сорэн людям оставить? — недоверчиво хмыкнул Заррэт. — Отец жесток, но не настолько.
Вновь расхохотался Ух'эр, поморщилась Тэхэ. А Эйра фыркнула:
— То-то я думаю, в кого мы все пошли, такие добрые!
— Я справедлив! — обиделся Заррэт. Он всегда все принимал на свой счет.
— Да-а-а… — насмешливо протянула Эйра.
— Не тебе судить о справедливости, — глухо проговорила Тэхэ.
— Ой, прости, — сделала большие глаза Эйра, — что-то не сложилось с любовью? В какой именно раз? Может, дело не во мне, а в том, что кто-то спотыкается об одни и те же камни?
— Стервь, — поморщилась
