Бросив взгляд на дверь, Алекс заставляет себя успокоиться. Во-первых, вряд ли следователь отважится сегодня снова сунуться сюда, а во-вторых, как бы там не было, разве это не шанс? Покопаться в его телефоне и удалить свои позорные фото?!
Только вот как разблокировать смартфон?
Усевшись на ближайший ящик, Алекс принимается водить пальцем по экрану снова и снова. Неудача следует за неудачей, но количество попыток кажется неограниченным – так что всё больше нервничая и потея, он продолжает выводить геометрические фигуры, буквы, цифры и всякие приходящие на ум символы, пока снаружи не доносится шум подъезжающих машин.
«Чёрт!»
Паника сжимает горло. Алекс поспешно прячет телефон Григория в карман, к своему, но тут же вытаскивает обратно – вдруг Максим его найдёт? Вдруг сможет разблокировать и обнаружит фото? Да и даже если просто спросит, откуда он у Алекса – что он ответит???
В голову приходит только одно – сунуть находку туда, где она была. Но подальше и поглубже. Чтобы забрать и перепрятать позже.
Дверь открывается, едва Алекс успевает разогнуться. Несколько мужчин в комбинезонах вваливаются в дом, гружёные разобранным каркасом кровати и огромным матрасом. Максим заходит следом тоже не с пустыми руками, и отдав Алексу две новенькие, запаянные в полиэтилен подушки, уходит вперёд, включая свет и показывая грузчикам дорогу.
На и так не блистающем чистотой полу остаются грязные следы ботинок и кое-где целые комья земли.
Оглянувшись и убедившись, что белесый телефон не видно в тёмной щели между ящиками, Алекс отправляется следом за процессией.
В спальне и правда обнаруживается зеркальный потолок. В квадратных плитках отражаются макушки грузчиков, получающих свою оплату, а потом спина Максима и самого Алекса, собирающих кровать. Вроде бы ничего сложного, но столько разных болтов… За окнами начинает темнеть, когда они заканчивают стелить постель, и к этому моменту Алекс оказывается способен только со стоном упасть на пахнущую чем-то странным простыню. Максим накрывает его километровым одеялом и плюхается следом, едва не придавив.
– Спать? – спрашивает приглушённо.
– Ага.
У Алекса нет сил даже снять халат. Но Максим снова встаёт. В комнате раздаётся тихий шелест одежды, потом матрас прогибается под тяжёлым телом, и к спине Алекса прижимается горячая грудь. Её жар ощущается даже сквозь махровую ткань. И некоторая твёрдость пониже – уже другой части тела Максима. Однако обняв Алекса, тот остаётся лежать неподвижно, даже не пытаясь прижаться плотнее.
Тоже устал?
Тоже вымотался?
Алекс закрывает глаза. Но сон не идёт.
Даже в надёжных объятиях и мягкой кровати смутное беспокойство продолжает зудеть внутри головы, рождая одну мысль за другой, заставляя вертеться, то укладываясь на спину, то отворачиваясь от Максима, то наоборот – устраивая голову у него на груди…
– Что-то не так? – раздаётся вдруг тихий вопрос.
– М-м-м… не знаю. Наверное, просто не привык ложиться в девять часов…
– А может, тебя что-то беспокоит?
Голос Максима кажется расслабленным, но Алекс уверен, что тот спрашивает не просто так. Ждёт признания? Что он сам расскажет о визите к Григорию? Однако для этого Алексу требуется больше решимости, чем у него есть сейчас.
– Как мама? – снова вопрос. И на этот раз очень неожиданный. – Я слышал, её выписали из больницы.
«Интересно, от кого?»
– Да, выписали. Сегодня она улетела в Израиль… – Алекс снова переворачивается на бок, лицом к Максиму, и приподнимается на локте. – Твой отец… он устроил для неё там операцию…
– Понятно.
– Ты не знал?
Окна в спальне ничем не занавешены, и отсвет уличных фонарей таинственно очерчивает широкую обнажённую грудь Максима и его уже немного покрывшийся щетиной подбородок. Алекс касается этой щетины пальцем, потом проводит им же по своей щеке. Но его руку перехватывают, и вот уже мягкие губы шевелятся, щекоча ладонь тёплым дыханием:
– Почему ты не поехал с ней?
И опять неожиданно. Алекс вздыхает и опускается на подушку, прижимаясь щекой к твёрдому плечу.
– Из-за меня? – продолжает Максим, поворачивая голову. – Из-за того, что я приехал к тебе?
Почему-то просто ответить «нет» не получается. Но и молчать дальше тоже нельзя – похоже, Максим винит себя, а значит, Алекс должен постараться объяснить.
– Понимаешь… – он снова вздыхает. – В моей семье особое отношение к деньгам. Особенно чужим. Брать деньги в долг… или принимать дорогие подарки… это никогда не было принято в моей семье. Поэтому мы никогда не брали кредитов – так что пусть жили бедно, но зато без долгов. И если честно, я до сих пор до конца не совсем понимаю, как мама согласилась на эту дорогущую операцию и поездку… Она ведь очень гордая женщина, а если учесть историю её отношений с твоим отцом… Думаю, она сильно испугалась, что может умереть и оставить меня, такого оболтуса, одного… Но что касается моей поездки с ней… Видишь ли, в её глазах это будет бесполезная трата чужих денег и моего времени. И ей, наверное, будет в сто раз спокойнее узнать, что я нашёл или хотя бы ищу работу, чем видеть меня в своей палате каждый день. И считать про себя, во сколько твоему отцу обходится этот самый каждый день моего пребывания в чужой стране.
– Так значит, дело не во мне?
Максим полностью поворачивается на бок, перекрывая слабый свет от окна. Алекс чувствует, что на него смотрят. Пристально. Но сам не может рассмотреть в темноте ничего.
– Нет, твой приезд тоже сыграл свою роль…
– Хм…
Теперь Максим садится. Упёршись одной рукой в матрас и склонив голову к плечу, он становится похож на бронзовую статую. Только чем-то неожиданно воодушевившуюся и собирающуюся с мыслями.
– Джеф… знаешь, – наконец произносит Максим, – на самом деле… ты можешь поехать, при этом ничем не обременив моего старика.
И в груди Алекса что-то сильно сжимается.
– Нет, я не…
– Можешь.
Уверенный и твёрдый голос немного пугает. Но чем глубже он проникает в сознание, тем отчаяннее пробивается на поверхность истинное желание.
Правда в том, что Алекс всё ещё боится. Он запретил себе беспокоиться о матери, даже думать о возможном неблагоприятном исходе операции… и просто свалил всё на отца Максима. На самом деле, он постоянно поступает подобным образом – запирает переживания за сотней засовов и сваливает ответственность на других. Так было и с тем случаем в магазине… и раньше, ещё в школе… да, он привык справляться со всем именно таким способом. Но даже если страхи и желания заперты, это не значит, что их нет.
– Смотри, Джеф, – продолжает Максим, так и
