– Отлично, значит, можно поспать до полудня, – кивнув своим мыслям, Максим словно только сейчас замечает, на что именно направлен взгляд Алекса. – Не нравится?
Спокойный вопрос, будто бы о погоде.
Давно пора привыкнуть. И Алекс вроде бы привык, но вот взять и быстро ответить сейчас – у него вряд ли получится. И дело не в страхе или отвращении… а в готовности. Конечно, Алекс уже совсем не тот, что был раньше, и даже может относительно легко представить себе, как Максим надевает на него, например, вон тот ошейник или вон те наручники, а потом…
– Я не хочу тебя заставлять, Джеф. Ты же знаешь.
– Знаю.
«Знаю, но боюсь, что не смогу насладиться ролью раба. Или как там его… "ведомого"?»
Это совсем не новая мысль, Алекс думал об этом и раньше, но…
«Что же я за трус-то такой? Я ведь уже не обещал Максу, что он может делать со мной всё, что захочет…»
Внезапно спасительный звонок в дверь разносится по дому мягкой трелью, как разносился уже много раз за эти дни, когда приезжала доставка. Сейчас восемь вечера, и вроде бы всё давно привезли… но Максим покорно идёт открывать. Eго тяжёлые шаги удаляются по коридору – кое-кто явно не привык ходить тихо… впрочем, это неважно. Главное, Алекс хотя бы ненадолго остался наедине с преобразившейся спальней, и ничей пристальный взгляд сейчас не наблюдает за ним, не смущает и не мешает присмотреться к игрушкам получше.
«Может, взять пару вещиц и примерить в ванной?»
Взгляд падает на фаллос в форме нескольких стальных шариков, один больше другого, нанизанных на такой же стальной стержень. Он не большой, но кажется способным скорее причинить боль, чем доставить удовольствие… тем более, приделанный к крестообразной конструкции, на другом конце которой закреплены ошейник и наручники… Помнится, Максим уже пару раз сдавливал горло Алекса во время секса, и это было не так уж и плохо, хоть и немного страшно – но добровольно залезть в эти оковы… у него, наверное, не хватит духа. Так же, как не хватало согласиться на полноценный секс. И если бы не днюха Жеки… если бы Максим не забрал его тогда, пьяного в дребадан, и не взял бы всё в свои руки – вероятно, Алекс бы до сих пор трясся над своим задом.
«…или попробовать снова напиться?»
Негромкие шаги за спиной заставляют обернуться. И только потом осознать, что они легче и тише, чем у Максима.
– Йо! Помнишь меня?
По коридору приближается незнакомец. Вроде бы. Алекс уверен, что видит его лицо впервые, однако густые брови и длинный нос с горбинкой определённо кого-то напоминают. Вспомнить бы, кого… но пистолет в руке незваного гостя мешает сосредоточиться.
– Нихера у вас арсенал…
Подошедший совсем близко парень лет двадцати пяти несколько секунд пялится на кровать, а потом издаёт свист – и в коридоре появляются ещё двое, в чёрных куртках, примерно того же возраста: один коренастый, с квадратными плечами, а второй… разве не этого патлатого Максим размазал по стенке в прокураторе?
Удивление. Пока ещё только удивление пульсирует в висках, но почему-то Алексу никак не удаётся открыть рот и задать простейший вопрос: «Какого хера вам надо, господа?»
Возможно, из-за пистолетов. Они у всех троих, но направлены в пол.
«Настоящие? Или игрушки?..»
Вдруг из холла доносится шум. Словно что-то упало.
«Макс!»
Задев плечом всё ещё рассматривающего спальню незнакомца, Алекс бросается по коридору, но коренастый тут же ловит его за руку и кидает на стену:
– Не дёргайся.
Длинноносый лениво оборачивается, и холодное дуло, откинув край халата, прижимается к середине бедра.
Вместо оглушающего выстрела – лишь громкий щелчок.
Вместо взрыва боли – обжигающее касание, словно хлестнули тонким прутом. Но всё равно больно. И эта боль нарастает, расходясь волнами по ноге. Подавившись воздухом, Алекс кашляет, не смея опустить взгляд и посмотреть, что там с его конечностью…
– Глянь-ка, не плачет.
– Ага, – хмыкает, подходя ближе, патлатый. – Ему такое, наверно, только по кайфу…
Длинноносый же злобно щурится. И вдруг кивает на конец коридора:
– Тащите его к бугаю.
Странно, но после этих, не сулящих ничего хорошего слов, сквозь пульсирующий в голове страх пробивается слабое облегчение.
И тут же исчезает бесследно, когда в холле Алекс видит Максима и ещё несколько человек в чёрных куртках, окруживших его.
Количество неразобранных коробок сократилось до трёх, на освободившемся пространстве по кругу расставлен гарнитур из двух диванов и кресел, на паркетном полу – обрезки ковролина… и эти обрезки, и этот паркет сейчас забрызганы кровью. А возле ноги стоящего на коленях Максима уже собралась настоящая лужица. Она стекает с его головы по локтю одной из сцепленных на затылке рук и капает на пол.
– Прямо как в боевике, скажи?
Алекса подталкивают в спину. Голос за спиной звучит почти что по-дружески, и в чём-то он даже прав: Максим сейчас напоминает заложника. Или захваченного преступника. Кровотечение довольно сильное из-за рассечённой брови – похоже, его хотели ударить по голове, но он отклонился…
Но зачем бить, если есть пистолеты?
Один вон как раз приставлен к его виску.
– Ты не смотри, что это всего лишь газовый пневмат, – снова раздаётся голос длинноносого. – Если в глаз или висок зарядить – мало не покажется, честное мадагаскарское. Мамой клянусь.
И ещё один тычок в спину отправляет Алекса на диван. Упав плашмя, он даже не сразу замечает задравшийся подол. Но когда в скрытых глубокой тенью глазах Максима вспыхивает пламя…
«Нет, Макс, не надо! Я… я в порядке…»
И это почти что правда. Да, по ноге стекает кровь – из небольшой круглой дырочки в полсантиметра диаметром. Да, кожа вокруг покраснела, и под ней всё пульсирует и горит… но Алекс почти не чувствует боли. Прикрыв ногу халатом, он переводит настороженный взгляд на длинноносого.
– Теперь я вспомнил твой голос.
– Ага, я твой тоже не забыл, пидарок. Ты так сладко пел той ночью, что мне захотелось услышать его вновь, – этот парень тут явно главный. Остальные ловят его выражение лица, и когда главарь растягивает губы в усмешке, тоже начинают лыбиться один за другим. – Хотя, если по-чесноку, срать я на тебя хотел! Только вот вы с моим батей что-то там намутили, братюнь моих за решётку решили отправить… этого я простить не могу, сам понимаешь.
Его поведение, мимика – всё это сбивает с толка, но когда длинноносый замолкает и перестаёт корчить рожи, становится очень похожим на похудевшего и помолодевшего Виталия Гавриловича Голову, бывшего мэра Ярославля. Однако попытка Алекс сосредоточиться на этой мысли
