– А!
Максим неожиданно подскакивает на месте. Но вместо того, чтобы раскрыть створки под ванной, пулей вылетает в коридор. Правда, возвращается почти так же быстро, и уже в обнимку с корзинкой, обвязанной красным бантом.
– Вот. Забыл распаковать. Полки повесим на днях, а пока… – виноватый взгляд проходится по стенам, и Максим вздыхает. И срывает бант вместе с шуршащей обёрткой с поставленной на край ванны корзины (явно чьего-то подарка), в которой обнаруживается куча всяких почти одинаковых баночек и бутылочек. – Это Катя прислала сегодня утром… надеюсь, тут найдётся хоть что-то полезное.
Алекс скептически поджимает губы. У него уже челюсть начала ныть от попыток сдержать улыбку от уха до уха, но при виде всего этого однотипного разнообразия в голове вдруг всплывает совершенно не связанная с мытьём мысль. Но зато связанная с Катей.
– Макс?
– М-м-м?
– Она ведь подтвердит твоё алиби?
– «Наше алиби» – ты хотел сказать?
– Кхм… ну да.
– Подтвердит.
На лицо Максима опускается тень, черты заостряются… и Алекса накрывает чувство вины. Но даже если он понимает, что рано или поздно, им придётся поговорить откровенно – сейчас… прямо сейчас – он ещё не готов. Ведь одно, всего одно только слово – и эта чудесная атмосфера разрушится окончательно.
«Нет, не сегодня. Быть может, завтра… или через неделю… я признаюсь во всем когда-нибудь потом.»
– А ты не хочешь помыться? – веселый настрой исчез, но Алекс заставляет свой голос прозвучать как можно легче.
– Хочу, – быстро подхватывает Максим смену темы, однако взгляд его остаётся непроницаем, словно затянутым матовой плёнкой. – Но тогда мы оба проторчим тут до утра.
Улыбка на его губах выглядит очень нежной. И Алекс поддаётся внезапному порыву. Поднимается из воды, ухватившись за махровые полы халата, подтягивается и прижимается к ней поцелуем.
Хотя, это скорее наклонившийся Максим целует его… ну да кому какое дело до мелких нюансов?
****
Спустя полчаса и ещё один оргазм Алекс снова остаётся один. Помутневшую воду приходится спустить, заодно хорошенько намылиться новенькой губкой. Мыло вкусно пахнет шоколадом. Eщё в корзинке обнаруживается пена и соль для ванн, всякие крема, шампуни, бальзамы и ополаскиватели…
«Я что, бельё, чтобы меня с ополаскивателем стирали? А отбеливателей нету?.. О, есть…»
Так что одно только изучение содержимого подарка занимает порядочно времени. И всё же, когда хозяин дома наконец-то приходит за ним, Алекс успевает не только тщательно вымыться и выбриться, но и порядком заскучать, а кожа его в особо нежных местах – сморщиться от продолжительного нахождения в горячей воде.
– Ещё немного – и у меня выросли бы перепонки…
– Я бы тебя и с перепонками любил, – миролюбиво хмыкает на тихое бурчание Максим, кутая его в белый халат, в красном освещении выглядящем розовым. – Даже купил бы для тебя огромный аквариум и каждый день кормил самой свежей рыбой.
– А если бы у меня вырос хвост?
– Как у русалки?
– Как у русала…
– М-м-м… Дай-ка подумать… чешуя… хм, даже не знаю… интересно, бывают ли геи-русалы? И в какое место… кхм, и чем они друг друга любят?
Ткнув шутника локтем в бок, Алекс немного нервно выдыхает:
– А если бы… если бы тебе было бы нечем или некуда меня… эм… любить?
Успевший отойти к двери Максим замирает. И медленно оборачивается.
– То есть… – а Алекс уже жалеет, что задал этот вопрос слишком серьёзно. – Эм-м-м… на самом деле, я вовсе не думаю… что наши отношения завязаны на одном только сексе…
– Джеф…
– Прости. Забудь. Слушай, мне не терпится узнать, что ты там приготовил, да и в желудке, кажется, уже образовалась дыра…
– Кхм…
И вдруг Максим возвращается от двери и резко опускается перед ним на колени. Даже падает. И обнимает, глядя прямо в глаза. – Я не знаю, Джеф. Я правда не знаю, – с каждым словом его руки сжимаются всё тесней. – Да и кто знает, что случится с нами в будущем? Какие болезни… или другие беды произойдут? К тому же, говорят, что «любовь живет только три года»*… а что бывает потом – мне не известно. Но хочется верить, что дело не только в любви. И что когда её не станет, между нами всё ещё останется что-то ещё…
Кажется, он понял вопрос Алекса несколько шире, чем тот подразумевал. Или нет? Или Алекс действительно спрашивал именно об этом? О будущем их отношений?
– К чёрту… – он зарывается в волнистые волосы пальцами обеих рук и поднимает взгляд к потолку. – Давай сегодня больше не будем думать ни о чём серьёзном?
И внезапно пол уходит из под ног, а этот самый потолок становится значительно ближе!
– Согласен. Совершенно согласен!
Закружившаяся от высоты голова заставляет Алекса сильнее вцепиться в шевелюру Максима, но испугавшись, что так не долго и выдрать её, он разжимает пальцы. И вдруг съезжает вниз прямо внутри халата, едва не выскользнув из него целиком – в ход тут же идут ноги, обхватывая крепкие бёдра… и озверевший в конец желудок выбирает именно этот момент, чтобы издать утробный рёв.
– Намёк понял! – громко, словно солдат в строю, отчеканивает Максим. И будто бы нисколько не обременённый отведённой ему ролью дерева, в два шага возвращается к двери, широко распахивая её.
А когда Алекс предпринимает попытку избавить Максима от своей тяжести, подхватывает его под пятую точку и выносит в коридор – здесь всё ещё темно, но несколько потускневшее и колеблющееся пятно света указывает путь. Как Алекс и предполагал, оно ведёт ко входной двери. Однако когда Максим сворачивает за пустой стеллаж, перед ними открывается вид на огромную кухню… или гостиную, в которой находится кухня, какие часто показывают в любимых мамой сериалах про богачей… только вот по периметру этой гостиной, почти полностью погружённой во мрак, громоздятся всевозможные коробки, совершенно не замеченные Алексом ранее, во время страстной скачки на хозяине дома, а в центре стоит обеденный стол: красная скатерть, красные свечи, пара бутылок вина в блестящем ведёрке со льдом… и две огромные пиццы на плоских бумажных тарелках.
– Романтический ужин, говоришь?..
– Не нравится?
Максим опускает его на укрытый белой простынёй стул, и при ближайшем рассмотрении оказывается, что Алекс не ошибся: обе пиццы действительно практически утопают в расплавленном сыре.
– Знаешь, я не думаю, что на свете вообще существует что-либо ещё более романтичное, чем это… – честно признаётся он.
И довольный Максим усаживается напротив. Правда, делает это до того не спеша и основательно, что Алекс не знает, смеяться ему или плакать. Уж очень сильно хочется кушать… а на романтическом ужине точно не
