«Опа. Никак маменька постаралась…»
Вы:
15:56 На такси.
На этот раз сестра Mаксима не отвечает довольно долго. Целые шесть минут.
Ирина-Саламандра:
16:02 Xорошо. В город не въехали ещё?
Из положения лёжа в заднее окно видно густые грифельно-серые облака и обсыпанные мелкой листвой верхушки деревьев в боковое. Подтянув ноги и вцепившись в спинку ближайшего кресла, Алекс резко садится и внимательнее всматривается в несущийся мимо пейзаж, но по низеньким частным домам, тут и там мелькающим в зарослях, сложно определить, что это за местность, тем более, если видишь её впервые. Однако по времени пути, они уже должны быть в Москве.
– Друг, – Алекс укладывает подбородок на мягкий валик спинки кресла и втыкает взгляд в раздающего карты пассажира. – Далеко ещё до Москвы, не подскажешь?
Мужчина (тот самый, изведавший на своём животе остроту сломанной ветки) поворачивается к водиле, кидает ему короткую фразу на родном языке и получает ещё более лаконичный ответ.
– Уже, – следует перевод. – Ты где выйдешь?
Он больше не коверкает слова, переходя на русский, и если честно – Алекс ему за это благодарен.
– Секунду.
Вы:
16:06 Въехали. Но поедем, наверно, на автовокзал.
Ирина-Саламандра:
16:07 На какой?
«Блин, а у вас их несколько?..»
Вы:
16:09 А какой лучше?
Ирина-Саламандра:
16:11 Никакой, я же сказала! Там тебя ждут! Чтобы посадить обратно!
16:12 Я встречу тебя у Щёлковского метро, позвони, когда проедете Балашиху.
«Звонки в роуминге? Нет, спасибо… Хотя, стоп, смс-ки же тоже наверняка дороже стали… А сколько у меня на счету?..»
Прежде чем ответить, Алекс отправляет код запроса баланса. И спустя пару секунду узнаёт, что Максим успел положить на телефон почти три тысячи рублей. И это неимоверно радует – как ни как, а единственная хорошая новость за последние дни.
Вы:
16:15 Хорошо.
– Друг, – Алекс снова отвлекает своего несостоявшегося насильника от игры в карты. – Можно меня у Щёлковского метро высадить?
Следует ещё один короткий обмен фраз на резком и непонятном языке с водителем – и Алексу адресуется утвердительный кивок. Вообще, за последние два с половиной часа в минивене установилась довольно мирная и тихая атмосфера: подвыпившие пассажиры то ли устали чесать языками, то ли просто слишком сосредоточились на игре в карты, но если не считать редких внезапных выкриков, полных искреннего возмущения или неподдельной радости – носители восточной культуры перестали беспокоить Алекса, и тот целиком и полностью погрузился в «Змейку». Несколько раз ему удавалось вырастить её до таких размеров, что длины пиксельного монстра хватало, чтобы полностью обогнуть границы экрана, но ухабы, неожиданные повороты или просто отказавшаяся достаточно сильно прожаться кнопка уничтожали плоды кропотливых усилий.
И вот теперь он снова начинает игру со змейкой длинной всего в три квадратика.
Но игра идёт всё хуже – машина съезжает с ровного шоссе и начинает постоянно поворачивать, тормозить и ускоряться. И в какой-то момент вообще останавливается. Алекс как раз готовится скормить змейке чёрную точку у самой границы экрана, как кресло сбоку вдруг отодвигают, и поток свежего воздуха облизывает поясницу под задравшимся худи.
– Приехали?
– Да, парень. Приехали.
Кажется, или его голос звучит грустно?
– Отлично.
У Алекса нет с собой ничего, даже сумки, так что он просто выпрыгивает на мокрый асфальт, полной грудью вдыхает влажный воздух, пропитанный после дождя озоном, и потягивается – мышцы затекли.
– Тебя, может, забрать надо будет? – летит в спину. – Если с работой не выйдет?
– Нет, не надо, – Алекс не оборачивается и изучает спуск в подземку и бегущих по тротуару прохожих – вроде бы ничем непримечательных, но чем-то неуловимо отличающихся от тех, что бороздят улицы Ярославля.
– Давай дам номер? На всякий случай?
«Вот неугомонный!»
Сунув одну руку в широкий карман толстовки и нащупав несчастный обломок ветки, а другой нажав кнопку вызова на стареньком телефоне, Алекс притоптывает ногой, вслушиваясь в длинные гудки. От долгой игры увесистый кирпич нокии нагрелся и теперь липнет к уху. А за спиной устанавливается подозрительная тишина. Алекс недоверчиво косится через плечо… и замечает подъехавшую к минивену маленькую машинку ярко-жёлтого цвета, похожую на желток даже по форме. Затонированное боковое стекло не даёт разглядеть водителя, а переднее не видно, но вот дверца открывается – и на тротуаре показывается аккуратная ножка, затянутая в чёрные непрозрачные колготки и узкую чёрную туфлю. А затем и её владелица целиком.
– Ирина? – уточняет Алекс, ошеломлённо глядя на приближающуюся девушку, одетую, кажется, в одну короткую куртку, едва закрывающую бёдра и словно сшитую из чёрной матовой бумаги.
– Pазве я не просила тебя позвонить, когда проедешь Балашиху?
Женщины бывают разными: худыми или толстыми, высокими или низкими, юными или старыми – но в основном представляют из себя нечто среднее по любой из шкал. Глядя на сестру Максима, можно запросто подменить слово «средний» в своём лексиконе на «идеал». Она одновременно похожа и не похожа на своего брата: не такая высокая, крепенькая, но не мускулистая, с высокими скулами и раскосыми миндалевидными глазами. И почему-то огненно рыжая. В общем, милая куколка, которую впору поставить на полку.
«Стоп, если она младше Максима… а его мама в психушке… может, они не родные?»
– И-извини.
Рядом хлопает дверь минивена, но не потому, что тот собрался уехать – нет, наоборот, это остальные пассажиры возжелали выбраться наружу и поглазеть на милую девушку. Однако та не позволяет полюбоваться собой, и бросив резко: «Ладно, садись!» – возвращается на место водителя.
Алекс не обнаруживает задних дверей. Поэтому чтобы занять сидение рядом с Ириной, ему приходится обойти машину. И только оказавшись в тесном салоне, пропахшем чем-то сладким вроде земляники, понимает – что-то не так. И бросает взгляд на минивен впереди.
«О, руль не с той стороны…»
А девушка тем временем перекидывает руку назад, через кресло и даёт задний ход, видимо, решив не дожидаться, когда минивен освободит дорогу. Алекс же в зеркале над лобовым стеклом замечает причудливую конструкцию на сидениях позади (они всё-таки есть!): конструкция эта состоит из десятков цветных формочек странной формы и размера. Больше похожих на детские ночные горшки.
«Девушка, а вы знаете, что горшки – это не подгузники, и их можно использовать много раз?»
Видимо, определив его взгляд как удивлённый, Ирина рассеянно поясняет:
– Это по работе…
Она вклинивает свою маленькую машинку, в которой даже у Алекса совсем нет места для коленей, в плотный поток машин, и тут обнаруживается, что у девушки ещё и глаза светлые. Как у отца. Но не выцветшие серые, а небесно-голубые. Густо накрашенные ресницы кажутся узловатыми лапками паучков, однако это не выглядит отталкивающе, как и неестественно тёмные, немного поблёскивающие скулы.
– Кхм, – Алекс отводит взгляд от, как оказалось при ближайшем рассмотрении, покрытого приличным слоем краски лица и принимается изучать болтающегося под зеркалом плюшевого зайца. Точнее,
