Сделав паузу, Ирина закусывает нижнюю губу и возвращает взгляд к Алексу:
– Джеф, я хочу, чтобы ты понял: он может выстроить вокруг себя стену и излучать уверенность, но помни – глубоко внутри мой брат отчаянно желает, чтобы его приняли таким, какой он есть. Это не значит, что он не хочет меняться – нет, Максим старается быть лучше, стать лучше. Но как и каждому человеку, ему нужна поддержка. Но не от каждого он способен её принять. К сожалению, я… не смогла ему помочь…
Постепенно её голос замолкает: приятный, бархатистый, легко меняющий интонацию и способный выразить целую палитру эмоций – но вот лицо в это время остаётся почти бесстрастным.
«Действительно, семейная черта. Или все жители столицы с детства приучены держать покерфейс?»
Алекс молча смотрит на неё.
И подпрыгивает на сидении, когда за спиной вдруг раздаётся стук. Обернувшись к дверце, он видит широкую улыбку парня в бело-зелёном комбинезоне – тот почти прижимается козырьком кепки к непрозрачному снаружи стеклу и держит на виду коробку в пару сантиметров высотой и больше полуметра шириной. Но пока Алекс глупо рассматривает его, Ирина распахивает свою дверь, высовывается и громко спрашивает:
– Даю сто баксов за твою форму.
– Простите?
Алексу из машины видно, как тускнеет улыбка курьера. Тот распрямляется и даже делает шаг назад.
– Мне нужна твоя форма, парень, – терпеливо поясняет Ирина.
– А пицца?
– И пицца тоже.
– Н-но… что я скажу начальству?
Кажется, в ответ Ирина пожимает плечами, но точно сказать трудно – в поле зрения Алекса только её нижняя половина, обошедшая машину и почти загородившая ему вид.
– Сам придумаешь. Я просто заплачу тебе за неё.
– Не знаю… меня могут уволить… – продолжает телиться курьер – полноватый парень невысокого роста. Чуть дальше у дороги стоит его мотороллер, выкрашенный в белый и зелёный, как и фирменный комбинезон с чиби-поваром в роли логотипа на груди.
– Сто пятьдесят.
– Мадам… девушка, понимаете, я даже не знаю, как вы собираетесь использовать мою одежду…
– Двести. И ни цента больше. Или я вызову другого курьера. Из другой пиццерии.
Похоже, аргумент оказывается убедительным – да и кому захочется продолжать торговаться, рискуя остаться вообще ни с чем? Однако Алекс не может поверить, что Ирина реально готова выложить больше десяти тысяч рублей за какую-то форму… Но она делает именно это. И курьер, оставив на капоте свой комбинезон вместе с кепкой, снятой с него твёрдой рукой девушки, практически бегом улепётывает к мотороллеру.
Форма оказывается очень тонкой. Её явно специально изготовили так, чтобы одевать на другую одежду, даже верхнюю, типа куртки. Но когда Алекс натягивает этот комбинезон поверх своих джинсов и худи, тот повисает на нём, как на вешалке.
– Не мой размер…
Он пытается улыбнуться, но Ирина в ответ на замечание лишь раздражённо дёргает плечом:
– Извини, в пиццериях нет услуги по выбору курьера определённого роста и веса!
Они оба стоят снаружи машины, и девушка придирчиво осматривает Алекса. Потом одевает на него кепку и передаёт коробку с пиццей, дожидавшуюся на крыше.
– Ладно, сойдёт. Значит так, тебе нужен пятый подъезд, триста сорок пятая квартира.
– А если встречу кого-то, кто знает меня в лицо? Или просто заподозрит?
По идее, Ирина и так сделала для него всё, что могла, и об остальном можно позаботится и самому, но вдруг у неё уже есть готовое решение? Однако девушка в ответ пожимает плечами.
– Придумаешь что-нибудь.
Остаётся только вежливо улыбнуться. Поблагодарить. И наконец-то пройти через ворота и попасть во двор сто двадцать пятого дома по улице Ивлева.
И у нужного подъезда заметить огромную серебристую машину. Кажется, Максим говорил, что Валерий предпочитает авто посветлее – и правда, с той чёрной этой не сравнится, светлее будет разве что чисто белый. Однако «нянь» сидит внутри… Надвинув кепку поглубже на лицо, Алекс проходит на расстоянии метров трёх от него и останавливается перед дверью подъезда. Домофон. Конечно же, набор триста сорок пятой квартиры не даёт никакого результата – слышно, что прозвон идёт, но никто не отвечает.
Тогда Алекс набирает триста сорок четвёртую.
– Кто? – почти мгновенно доносится из динамика.
И с механическим жужжанием над дверью поворачивается небольшая камера.
Она вынуждает Алекса проглотить уже готовое сорваться с языка: «Почта!» – ведь если его видят, врать бесполезно. А тут ещё где-то за спиной громко хлопает дверь машины. И покосившись через плечо, Алекс видит приближающий силуэт в знакомой фетровой шляпе с загнутыми полями.
«Чёрт…»
– Молодой человек, вы принесли пиццу? – голос с хрипотцой, звучащий из динамика, становится громче, словно человек подошёл ближе к микрофону. – Но мы не заказывали.
«Нянь» всё ближе. Алекс почти чувствует его тяжёлую руку на своём плече. И быстро выпаливает:
– Может, это сюрприз от кого-то из ваших друзей? – он делает вид, что сверяется с приклеенной к коробке бумажкой. – У меня тут чёрным по белому напечатано: квартира триста сорок четыре. И улица и дом тоже совпадают. Разве что кто-то городом ошибся. Ха-ха!
Закрепив шутку усмешкой, Алекс слышит такую же, только менее уверенную, в ответ. А подошедший сзади мужчина уже дышит в затылок. И наверное, просто ждёт, чем закончится разговор. Но вот раздаётся тихий тональный звук, потом щелчок, и дверь немного отходит в сторону. Не медля ни секунды, Алекс дёргает её на себя и залетает в подъезд.
– Подождите! – летит в спину.
Ступеньки. Лифт. Вызывать его – времени нет: даже если кабина на первом этаже, пока откроются двери, Алекса уже поймают. Поэтому он бегом залетает на лестничный пролёт. Под грохот тяжёлых ботинок прямо за спиной. Кажется, в спину вот-вот вцепятся, но уже собственная рука хватается за перила, подтягивая и разворачивая тело – и впереди открывается ещё один лестничный пролёт.
– Стой! Александр!
Мужчина выкрикивает его имя ещё пару раз, а потом гонка продолжается в молчании, и теперь за грохотом ботинок можно расслышать только надсадное кряхтение. Но и Алексу этот скоростной подъём даётся нелегко – горло начинает нещадно драть, а в бёдрах разгорается огонь, колени хрустят, по шее и со лба стекает пот… но глаза успевают замечать номера квартир на каждом этаже.
«Ещё два…. ещё один…»
Преследователь понемногу отстаёт. Это даёт призрачную надежду – и Алекс, наконец-то добравшись до нужной двери, хватается за ручку, почти на сто процентов уверенный, что она незаперта. Ведь есть у Макса такая привычка
